С самого начала гражданской войны
в Сирии Турция стала важнейшей тыловой базой, главным организатором и спонсором
для всех антиправительственных группировок в этой стране, включая «Джебхат ан-Нусру»
(«Аль-Каиду») и «Исламский халифат». А турецкий президент Эрдоган произнес
массу слов о необходимости свержения тирана Асада. То, что подавляющее
большинство арабских лидеров, с которыми у Турции прекрасные отношения, гораздо
тираничнее Асада, турецкого вождя не очень волновало. Тем более он обходил
вниманием тот факт, что и сам далек от норм классической демократии. Зато
Эрдоган очень хотел хотя бы частично восстановить рухнувшую в 1918 г. Османскую
империю. Еще больше он хотел нанести военное поражение своим вечным врагам
курдам.
После появления в Сирии
российских войск Эрдоган чуть было не нарвался на войну с Россией, после того
как в ноябре 2015 г. турецкий истребитель F-16 сбил российский бомбардировщик Су-24. Однако в июле 2016 г.
в Турции произошла попытка военного переворота, организацию которого Эрдоган
приписал Вашингтону (до сих пор неясно, насколько это справедливо). После этого
Анкара радикально поменяла ориентацию в сирийском конфликте и пошла на
сближение с Москвой и Тегераном, начав, по сути, играть по их правилам. Наиболее
радикальные антиправительственные группировки она полностью «сняла с
довольствия», остальным это «довольствие» сильно урезала (хотя Эрдоган, давно
прозванный «султаном», на словах до сих пор продолжает требовать свержения
«тирана»). Это очень сильно повлияло на дальнейший ход боевых действий и
позволило сирийско-российско-иранской коалиции освободить большую часть
территории Сирии.
При этом Турции было разрешено совместно
с наиболее близкой Анкаре группировкой ССА («Сирийская свободная армия») провести
операции на севере Сирии против курдов (в районах городов Манбидж и Африн).
Формально эти операции были успешными, фактически же турецкие войска понесли в
боях весьма серьезные потери: несколько сотен человек убитыми, как минимум,
полтора десятка танков (в т.ч. 9 «Леопард-2А4»), более 50 БМП, БТР и
бронеавтомобилей, 1 САУ Т-155.
В целом, однако, начав играть в
чужую игру, Анкара проиграла почти всё. К осени 2018 г. под контролем Асада и
его союзников оказалось не менее двух третей сирийской территории. Почти всю
остальную территорию страны занимают т.н. «Сирийские демократические силы»
(СДС), основу которых составляют ненавистные туркам курды. СДС находятся под
покровительством Вашингтона, при этом ведут переговоры с Дамаском о возможности
курдской автономии в рамках единого сирийского государства, президентом
которого остается Асад. Под контролем Турции и ССА остались лишь небольшие
территории в районе Манбиджа и Африна. Кроме того, под фактическим управлением
Анкары находится провинция Идлиб на северо-западе Сирии, где на ограниченной
территории собрались остатки всех антиправительственных группировок, включая ту
же ССА, «ан-Нусру», «халифат» и др. Поскольку любые договоренности с СДС для
Анкары исключены, потеря Идлиба означала бы для Турции полное поражение, да еще
и гарантировало, как минимум, несколько сотен тысяч сирийских беженцев
(дополнительно к примерно двум миллионам, уже находящимся в Турции), включая
тех самых суннитских радикалов, которых сама же Анкара так долго «холила и
лелеяла». В свою очередь, Дамаск, идущий на протяжение последних трех лет «от
победы к победе» (естественно, при решающей помощи России), теперь стремится
вернуть всю территорию страны под свой контроль. Причем если с СДС можно
договориться мирно, то вопрос Идлиба решается только военным путем.
Турция продолжает поставлять
оружие ССА, в т.ч. тяжелую технику (в итоге трофейный турецкий БТР ACV-ААРС пополнил экспозицию
парка «Патриот» в подмосковной Кубинке) и уже развернула в Идлибе собственный
военный контингент. Это создает непосредственную угрозу военного столкновения
между турецкими и сирийскими войсками.
На сегодняшний день ВС Турции
имеют над ВС Сирии очень существенное превосходство на суше, подавляющее
– в воздухе, абсолютное – на море. Пожалуй, единственное, в чем впереди сирийцы
– в танках третьего поколения (1,1-1,2 тыс. Т-72 против 345 «Леопард-2А4»), примерно
равны наземные силы ПВО сторон, но общую ситуацию это не изменит. Боевой опыт и
уровень подготовки у сторон, видимо, примерно одинаковы. Сирия потеряла очень
много солдат и офицеров в ходе войны, турецкий же офицерский корпус чрезвычайно
сильно пострадал от проводимых Эрдоганом репрессий. Полномасштабной наземной
войне будет мешать сложный рельеф местности в районе турецко-сирийской границы.
В целом, Сирия шансов на победу над Турцией не имеет, хотя и последняя на
«легкую прогулку» рассчитывать никак не может.
При этом, впрочем, имеется
российская группировка, расположенная в непосредственной близости от Идлиба.
Москва не имеет формальных юридических обязательств перед Дамаском о помощи в
случае внешней агрессии, но Россия не для того почти выиграла сирийскую
кампанию, чтобы всё сдать в шаге от окончательной победы. С другой стороны,
Москва не хочет терять Турцию в качестве союзника, пусть и временного,
заталкивая Анкару обратно к союзу с Вашингтоном (который в данный момент
превратился в фикцию, хотя Турция продолжает числиться членом НАТО). Кроме
того, потенциала российской группировки в Сирии для победы над Турцией заведомо
недостаточно, в случае войны придется задействовать, как минимум, силы ЮВО,
а, возможно, понадобится и часть сил ЗВО и ЦВО (по крайней мере –
авиация). Разумеется, победить Россию Турция не способна, но без серьезных
потерь с российской стороны не обойтись, что крайне нежелательно с любой точки
зрения. И совершенно неясно, как можно решить данный вопрос политическим путем.
Кроме того, остаются вопросы
Африна и Манбиджа, которые Дамаск также хочет вернуть под свой контроль, а
Анкара совершенно не готова их сдавать. Особенно интересная ситуация сложится в
том случае, если Дамаск сможет договориться с СДС и туркам будут противостоять
объединенные сирийско-курдские силы. Впрочем, сейчас туркам, фактически,
противостоит контингент ВС США, что ненамного приятнее для Анкары.
Сохранение Идлиба, Африна и
Манбиджа под властью Анкары и ССА сделает победу Дамаска и его союзников
неполноценной и будет практически гарантировать либо возобновление войны в
весьма обозримом будущем, либо прямое отторжение этих территорий от Сирии.
Переход этих территорий под контроль Дамаска будет означать полное поражение
Турции в сирийском конфликте. В случае войны между ними Россия не сможет
остаться в стороне. Каким образом можно разрешить эту ситуацию без войны – пока
совершенно неясно. Этой войны ни одна из сторон не хочет, поэтому всячески ее
оттягивает. Но до бесконечности делать это невозможно. Недавнее
российско-турецкое соглашение по Идлибу явно имеет паллиативный характер,
поскольку принципиально ни одну из проблем не решает (как и следовало ожидать,
все радикальные суннитские группировки отказались этому соглашению подчиняться).
Не исключено, что уже в нынешнем году вопрос военной операции в Идлибе, а
значит и возможной сирийско-турецкой войны вновь станет актуальным.
Александр Храмчихин,
заместитель директора
Института политического и
военного анализа