Мятежевойна
Мятежевойна
От понимания к решению

Постоянно используемые как в России, так и за рубежом термины «гибридная война» и «цветная революция» являются не научными, а пропагандистскими. «Гибридная война» - это и есть собственно война, а «цветная революция» - это просто революция.

Однако есть термины еще более употребительные и еще более абсурдные: «международный терроризм» и, соответственно, «борьба с международным терроризмом». И дело здесь даже не в том, что само понятие «терроризм» до сих пор не имеет строгого научного определения, а в том, что терроризм – это всего лишь метод. Бороться надо не с методом, а с тем, кто его применяет. Под эвфемизмом «международный терроризм», как все прекрасно понимают, скрывается радикальный суннитский ислам, точнее – его салафитское (ваххабитское) течение. Существует и шиитский терроризм, но его масштабы и степень опасности совершенно несопоставимы с суннитским. Поэтому целью борьбы должна быть идеология и ее носители, а не методы. Тезис о том, что с идеологией бороться бесполезно, следует отвергнуть сразу: почему с нацистской идеологией бороться можно и нужно, а с ваххабитской – нельзя?

Рождением указанного дезориентирующего эвфемизма человечество обязано левым либералам, доминирующим сейчас на Западе. Их толерантность и политкорректность, т.е. всяческое потакание носителям иной идентичности (в ущерб носителям идентичности традиционной) не позволяет называть вещи своими именами. Отсюда, в частности, отказ от интеграции мигрантов в Европе и полная утрата контроля над ними. Отсюда же полное попустительство пропаганде радикального ислама, в т.ч. через телеканал «Аль-Джазира». Отсюда же совершенно дикая ситуация, которая имеет сегодня место в ряде стран Европы и в США – радикальные исламисты и левые либералы совместными усилиями затыкают рот умеренным мусульманам, которые аргументированно доказывают, что радикалов вообще нельзя считать мусульманами, ибо в изначальном исламе никакого радикализма нет. В ответ радикалы и либералы обвиняют умеренных … в исламофобии! И успешно лишают их доступа к любым СМИ. Отсюда же работа «международных гуманитарных организаций» в Сирии в рядах боевиков-радикалов, в т.ч. «Ан-Нусры» («Аль-Каиды»). Весьма вероятно, что именно эти «гуманитарии» организовали недавнюю провокацию с «применением химического оружия тираном Асадом», в ответ на что и последовал безумный ракетный удар США по базе Шайрат.

Ситуация усугубляется поддержкой «свержения тиранов» в исламских странах, которая приняла на Западе маниакальный характер, хотя почти в 100% случаев после свержения тирана жителям данной страны становится гораздо хуже, чем было при тиране: именно радикальные исламисты тиранов и сменяют.

Именно западные левые либералы вместо идеологического придумали социальное объяснение феномена терроризма – бедность населения, низкий уровень образования и действия «империалистов», под коими традиционно понимаются сам Запад, Россия и Израиль. Ложное объяснение, естественно, не позволяет найти адекватное решение проблемы.

При этом западные же ученые многократно писали о том, что не только создатели и организаторы радикальных исламских группировок, но большая часть рядовых носителей соответствующих идей – люди с уровнем образования и достатка выше среднего (и лишь определенная часть «террористической пехоты» затем уже вербуется из необразованных бедняков, коим преподносится готовая примитивизированная идеология). Более того, среди европейских мусульман доля радикалов выше, чем среди их этнических соотечественников, оставшихся на исторической родине, где уровень жизни и образование заведомо ниже, чем в Европе. Еще более того, в ислам переходит всё больше коренных европейцев, причем в подавляющем большинстве случаев неофиты оказываются крайними радикалами. Но все эти факты под леволиберальную теорию не подходят, поэтому ею игнорируются.  

Средневековый Арабский халифат был на тот момент самым развитым и передовым государством в мире. По уровню развития экономики, науки, медицины, по степени гуманизма и веротерпимости тогдашняя Европа арабам «в подметки не годилась». Хотя дело было тысячу лет назад, в арабском и, шире, исламском мире об этом очень хорошо знают. И сравнивают с нынешним своим положением – прочное сидение на нефтегазовой «игле» (у кого она есть), высочайшая коррупция (независимо от формы государственного устройства и уровня жизни), полная научно-технологическая беспомощность по сравнению не только с Западом и Россией, но и с Восточной Азией. По-видимому, именно это историческое и цивилизационное унижение рождает известный тезис «Ислам – вот решение». При этом ислам трактуется создателями тезиса крайне специфически, отсюда и методы. Что касается левого либерализма, то он используется вождями исламских радикалов в двух формах. Во-первых, подыгрывающие исламистам либералы являются типичными «полезными идиотами» (в данном случае это ленинское определение подходит идеально). Во-вторых, специфика толерантности и политкорректности в самой Европе отлично подпитывает радикальную идеологию, являясь живым и наглядным подтверждением «морального разложения Запада» на фоне «чистого ислама». Именно отсюда феномен перехода в ислам коренных европейцев (подобные случаи еще не приняли массовый характер, но уже и далеко не единичны).

Таким образом, популярные в либеральных кругах заявления типа «давайте улучшим жизнь людей, тогда и терроризма не будет» - либо некомпетентность, либо пропаганда, либо то и другое одновременно. Радикальный ислам – это политическое и идеологическое, а не социально-экономическое явление. Именно поэтому среди радикалов так много выходцев из очень богатых аравийских монархий и европейских стран и почти нет граждан, например, совершенно нищей крайне перенаселенной Бангладеш. 

Понятно, что в наибольшей степени исламский радикализм угрожает странам, в которых мусульмане составляют подавляющее большинство населения – в них радикалы могут даже захватить власть. В странах, где мусульмане составляют солидное меньшинство (это, в частности, Россия, а теперь и вся Западная Европа), такой вариант вряд ли возможен, однако исламский терроризм может сделать жизнь людей невыносимой. В худшем варианте это может привести к власти откровенных нацистов (как единственных «спасителей» от исламских радикалов) и/или стать причиной территориального распада страны. Причем для того, чтобы развязать в стране террористическую войну, радикалов сначала может быть совсем немного.

России всё это очень хорошо знакомо: она прошла через две чеченские войны, которые дали ей бесценный опыт борьбы с радикальным исламизмом и позволили выработать стойкий иммунитет к нему. В ходе второй войны Москве удалось отделить тех, кто боролся за национальную независимость Чечни, от исламских радикалов, которым была совершенно не нужна Чечня, а нужен «исламский халифат» сначала на Северном Кавказе, а затем в Поволжье, на Урале и в Сибири. Первые в итоге стали союзниками Москвы в борьбе против вторых. Кроме того, было осознано, что против радикалов эффективен только один метод – предельно жесткое силовое подавление, даже малейшие уступки совершенно губительны (этот факт полностью подтверждается также израильским опытом).

Безусловно положительным для России фактором является то, что наши мусульмане (в отличие от европейских) – исторические соотечественники, такие же создатели общей страны, как представители остальных этносов и конфессий. Впрочем, подобно Европе, для России постепенно могут стать проблемой мусульмане пришлые, что и подтвердил недавний теракт в питерском метро. Мигранты из Центральной Азии всё хуже знают русский язык, а ужасная экономическая ситуация в их странах делает граждан этих стран той самой потенциальной «террористической пехотой». Отъезд в «Исламский халифат» два года назад командира таджикского ОМОНа полковника Гулмурода Халимова – это даже не тревожный звонок, а целый набат. Граждане стран Центральной Азии гораздо сильнее исламизированы и радикализированы, чем коренные российские мусульмане, при этом во многих регионах России именно приезжие постепенно вытесняют коренных из мусульманских приходов и берут их под свой контроль.

В настоящее время Россия достаточно устойчива к исламскому радикализму. Но ни о каком самоуспокоении здесь не может быть и речи, поскольку данная идеология экспортируется к нам из-за рубежа, т.е. борьба с ней должна вестись постоянно и неуклонно. Разумеется, особое место в этой борьбе сейчас занимает война в Сирии.  

В краткосрочном плане появление в этой стране множества суннитских радикальных группировок, основными из которых стали «Джебхат ан-Нусра» (местная «Аль-Каида») и «Исламский халифат», можно было считать даже полезным для России, поскольку очень значительная часть отечественных исламских радикалов уехала в Сирию и в Ирак, на который тоже распространился «халифат», снизив террористическую угрозу внутри страны. Но в долгосрочном плане это стало бы для нас тяжелейшей проблемой, когда вся Сирия перешла бы под власть ваххабитов. Для радикалов внешняя экспансия – идейная обязанность, как на уровне «халифата» в целом, так и для каждого его «гражданина» в личном качестве. Естественно, что главные объекты экспансии – страны полностью или частично исламские (включая Россию), а каждый отдельный исламский боевик обязан нести ваххабитскую идеологию, в первую очередь, в свою страну. Соответственно, любые разговоры о том, что это «не наша война» или «давайте лучше займемся Кавказом, а не Сирией» - либо полная некомпетентность, либо пропаганда, как и в случае с разговорами о том, что терроризм можно победить через ликвидацию бедности. Россия, наоборот, слишком долго уклонялась от вступления в сирийскую войну, хотя необходимость этого шага была очевидна очень давно.

За полтора года войны Россия добилась значительных военных успехов, уничтожив несколько тысяч радикалов и обеспечив ВС Сирии переход в наступление на большинстве направлений. Не меньшими оказались успехи политические: Россия развалила союз Турции и аравийских монархий, который до начала прошлого года обеспечивал успехи радикалов. Самое главное – это изменение роли Турции, которая поддерживала все без исключения антиасадовские силы, являясь для них спонсором и тыловой базой. Москва заставила Анкару отмежеваться от «ан-Нусры» и начать воевать против «халифата». Саудовская Аравия, стоящая за «ан-Нусрой», из-за начавшихся в Сирии неудач переругалась сначала с Катаром, который теперь остался единственным спонсором «халифата», а затем и с ОАЭ. Более того, именно действия России побудили и США прекратить имитацию борьбы против «халифата» и начать таки ее всерьез (как в Ираке, так и в Сирии). Всё это создает возможность в обозримом будущем «дожать» радикалов в Сирии и Ираке. Вопрос, правда, в том, насколько невосполнимые потери они понесут и не попытаются ли воссоздать «халифат» в другом месте.

Для России, разумеется, самым опасным вариантом является Афганистан. Оттуда «халифат» немедленно двинется в Центральную Азию, которая, с точки зрения халифатовских вождей, уже сейчас входит вместе с Афганистаном в их «вилаят Хорасан». Как было сказано выше, устойчивость этого региона к идеологии радикалов на порядок, если не на два ниже, чем у России. Под угрозой окажется даже Казахстан, где в последние годы также происходит заметная активизация радикалов. Понимая это, Москва уже сейчас начинает искать контакты с талибами, которые идеологически почти не отличаются от «халифата», но находятся с ним в состоянии жестокой «внутривидовой конкуренции» и, при этом, не имеют особого желания вести экспансию за пределы Афганистана. Поэтому нам приходится выбирать меньшее из зол, чтобы потом не пришлось вести войну в Центральной Азии, гораздо более кровавую и жестокую, чем сейчас в Сирии. Определенной гарантией от худшего варианта развития событий в этом регионе является Иран, который выполняет роль жесткого барьера против экспансии радикальных суннитов на восток.

Если же радикалы пойдут в Африку (в значительной степени это уже происходит), для нас это стало бы гораздо более благоприятным вариантом. Потому что оттуда под ударом окажется уже не Россия, а Европа, спасать которую мы совершенно не обязаны. И не надо демагогии насчет «общей угрозы»: в идеологическом плане для нынешней Европы угроза – мы, а не исламские радикалы. Ситуация может измениться, если европейцы найдут в себе силы привести, наконец, к власти нормальных правых (тех, на кого сейчас левые либералы навесили ярлык «крайне правые»), но пока этого нет, не надо навязываться Европе в союзники. Пусть сама решает ею же порожденные проблемы. Разумеется, Москва поступает совершенно правильно, помогая в Ливии генералу Хаффтару, единственному последовательному борцу с радикалами, но здесь вполне достаточно ограничиться поставками подержанного вооружения и боевой техники. Тем более что Хаффтару, кроме нас, уже помогает Каир. ВС Египта очень сильны, что, скорее всего, позволит сдержать ливийских радикалов.

Впрочем, всю картину может разрушить тот самый Трамп, на которого так надеялись очень многие в России. Он действительно хочет ликвидировать «халифат», но очень плохо понимает, как это сделать. И вообще очень мало понимает в политике. Кроме того, он иррационален, импульсивен и находится под сильнейшим давлением собственного истеблишмента. В итоге этот правый консерватор может принести исламским радикалам гораздо больше пользы, чем все левые либералы вместе взятые.


Александр Храмчихин,
заместитель директора
Института политического и военного анализа

19 апреля 2017 15:51 1042
0
0