Причины нынешнего карабахского конфликта в буквальном смысле теряются в глубине веков. Борьба многих стран и империй за эту территорию породило смешение здесь армянского и тюркского населения с численным преобладанием первого. В 20-х гг. XIX в. Карабах вошел в состав Российской империи, что стало гарантией от межэтнических конфликтов. Как только в начале ХХ в. империя сначала ослабела, а затем вообще распалась, конфликты немедленно возобновились, причем в весьма жесткой форме. Потом империя вернулась под новым названием «СССР», что опять привело к замораживанию конфликта. В силу различных причин советское руководство оставило Нагорный Карабах, несмотря на сохранившееся преобладание там армянского населения, в составе Азербайджанской ССР, предоставив ему, впрочем, статус автономной области.

Руководство Армянской ССР неоднократно поднимало в Москве вопрос о возвращении НКАО в состав Армении, но понимания не находило. В конце 80-х ситуация начала века повторилась: империя сначала ослабела, а затем распалась, что немедленно привело к возобновлению межэтнического конфликта в столь же жесткой форме. По сути, армяно-азербайджанская война началась еще в формально существовавшем СССР. Завершилась она в 1994 г. безоговорочной победой Армении. Под армянским контролем оказались, в целом, 13,4% территории Азербайджана. От территории бывшей советской НКАО армяне контролировали 92,5%, а от территории самопровозглашенной в январе 1992 г. НКР (она была больше НКАО) – 85%. Азербайджанцы удержали небольшие территории на северо-востоке бывшей НКАО, зато потеряли районы, не относившиеся к Карабаху, расположенные между этой республикой и территориями Армении и Ирана.

Возобновление войны за Нагорный Карабах было абсолютно неизбежным, поскольку за 26 лет, прошедших с окончания первой войны за этот регион, позиции сторон остались непримиримыми и взаимоисключающими. Заявления международных посредников о том, что карабахский конфликт «не имеет военного решения», являлись не более чем лицемерной демагогией. Любой территориальный конфликт имеет только военное решение. Мирным оно может стать только в том случае, если одна из сторон добровольно капитулирует из-за каких-то внутренних проблем. Однако в данном случае ни одна из сторон не видела ни малейших причин для подобной капитуляции. Международными посредниками предлагалось, впрочем, как бы компромиссное решение – армяне должны были вернуть Азербайджану районы, не относящиеся к НКР при сохранении за ними Лачинского коридора между НКР и Арменией. Однако это кардинально ухудшало стратегическое положение НКР, к тому же даже в рамках такого компромисса Баку отказывался предоставлять Карабаху независимость. Поэтому компромисс не состоялся, других вариантов «мирного решения», устраивающего обе стороны, тем более не было и быть не могло.

Основной политической ошибкой Еревана стало то, что он так и не признал независимость НКР. При этом во время осенней войны 2020 г. он требовал такого признания от т.н. «мирового сообщества», что напоминало откровенный сюрреализм.

Непризнанием НКР Ереван сам создал отличный предлог для России не вмешиваться в конфликт. Боевые действия велись на территориях, которые юридически принадлежат Азербайджану. Соответственно, в политическом плане действия азербайджанской стороны в Карабахе можно считать аналогом российских действий в Чечне в 90-е и 2000-е. При этом применительно к событиям в Крыму и Донбассе (а ранее в Абхазии и Южной Осетии) Россия, наоборот, находится в роли «Армении», но поскольку Армения не признала независимость бывших грузинских автономий и российскую принадлежность Крыма и полностью абстрагировалась от конфликта в Донбассе, Москва легко игнорировала такие аналогии. Кроме того, Москве крайне не нравились ни прозападная политическая ориентация нынешних армянских властей, ни тот способ, которым премьер-министр Никол Пашинян и его сторонники в 2018 г. пришли к власти в Ереване. Наконец, нельзя не принимать во внимание, что абсолютное большинство граждан России выступало за полный нейтралитет Москвы в данном конфликте. Причем, как правило, этот нейтралитет проявляется в достаточно жесткой форме («чума на оба ваши дома»). Среднее и старшее поколения россиян хорошо помнят, что именно три республики Закавказья наряду с тремя республиками Прибалтики в 80-е гг. наиболее активно требовали независимости от «советской империи». Получив столь желанную свободу, бывшие союзные республики теперь за нее платят. Абхазия и Южная Осетия, Крым и Донбасс, Нагорный Карабах, Ош, Андижан, чрезвычайно кровавая гражданская война в Таджикистане – это и есть та самая свобода от Москвы, которую они так хотели. В едином государстве война, подобная карабахской, была бы невозможна. Но республики не хотели жить в едином государстве. Современная Россия не несет ни юридической, ни моральной ответственности за советские нарезку границ и иерархию народов, лежащую в основе большинства постсоветских конфликтов, российское правопреемство по отношению к СССР носило чисто технический характер. Совершенно непонятно, почему Россия должна решать проблемы этих стран, получивших столь желанную независимость (причем проблемы стали, как раз, следствием этой независимости). Если Россия вмешалась бы в конфликт на стороне Армении и начала нести ощутимые материальные и, тем более, людские потери, это вызвало бы полное неприятие со стороны российского общества и создало бы для Кремля очень большие политические проблемы.

Что касается ОДКБ, то не только все три страны Центральной Азии, но даже и Белоруссия в данном конфликте внешне были нейтральны, а фактически поддерживали Азербайджан. Таким образом, задействование механизмов ОДКБ было невозможно не только юридически (поскольку против собственно Армении агрессия не совершалась), но и фактически, поскольку это привело бы к явной демонстрации того, что эти механизмы не работают.

В США и Франции имеются сильные армянские диаспоры, поэтому в политическом плане обе эти страны занимают скорее проармянскую позицию. Однако эта позиция, по сути, свелась к чистой риторике, причем в США даже и она была не очень заметна. Ни Вашингтон, ни Париж не имеют практических рычагов для влияния на ситуацию, к тому же США были полностью поглощены электоральным процессом. Поэтому их роль в данном конфликте была очень близка к нулевой.