Действительно, Пекин объявил, что считает своими всю акваторию Южно-Китайского моря и все острова этого моря. Имеет место конфликт между Китаем и Вьетнамом за Парасельские острова и многосторонний конфликт за обладание островами Спратли. На них, кроме Китая, контролирующего 7 островов, претендуют Вьетнам (занимает 27 островов), Филиппины (8), Малайзия (3), Тайвань (1). Кроме того, Китай начал строить искусственные острова и размещать на них военные объекты. Между ВМС НОАК и флотами Вьетнама и Филиппин имели место вооруженные столкновения за контроль над островами.

Очевидно, что сами по себе острова, площадь которых крайне невелика, не представляют интереса с точки зрения экономического потенциала или как территория для проживания гражданского населения (хотя Китай формально создает здесь «города» с населением в несколько сотен человек). Они интересны как место для размещения военно-воздушных и военно-морских баз, кроме того, принадлежность островов определяет и принадлежность прилегающего к ним шельфа, богатого нефтью. Можно сказать, что для Китая именно нефть является основным фактором, вызывающим его особый интерес к Южно-Китайскому морю. Причем имеется в виду не только добыча нефти на шельфе самого этого моря, но и обеспечение безопасности проходящих через него коммуникаций, по которым в КНР поступает нефть из Африки и с Ближнего Востока. 

При этом, разумеется, интересы Китая в ЮВА гораздо шире, чем контроль над нефтяными ресурсами морского шельфа. Этот регион рассматривается Пекином, как чрезвычайно важный с точки зрения обеспечения безопасности страны и расширения ее сферы влияния. Китайские аналитики считают, что если бы США создали антикитайскую коалицию с участием Японии, Индии, Австралии и АСЕАН, «Китай был бы обречён на гибель». С их точки зрения, ЮВА, наряду с Центральной, Южной, Восточной Азией, Монголией и Азиатской частью России входит во внутренний пласт безопасности Китая, который оказывает прямое влияние на безопасность центрального пласта (т.е. собственно Китая) и находится под его прямым воздействием. Китай считает необходимым всеми силами оказывать влияние на государства своего внутреннего пласта вплоть до того, чтобы держать их под контролем с помощью экономических, политических и военных мер.

Китай активно пытается показать странам АСЕАН, что создаёт больше преимуществ, чем угроз, особенно в экономическом плане. Со своей стороны, руководство стран АСЕАН с большой тревогой относится к быстрому усилению Китая, однако усиливающаяся экономическая взаимозависимость ставит определенный предел возможному ухудшению отношений. Китай позиционирует себя в качестве стратегического партнера стран АСЕАН и важнейшего рынка для их товаров. В реальности, однако, он чаще оказывается основным конкурентом для стран АСЕАН на внешних рынках.

Можно предположить, что КНР стремится создать в ЮВА нечто вроде «Великой восточно-азиатской сферы сопроцветания» в новом варианте, хотя и примерно с теми же идеологическими обоснованиями (возможно, несколько менее жестко акцентированными). Если Япония в первой половине 40-х гг. ХХ века пыталась создать ее с помощью военной силы, то Китай будет ориентироваться, в первую очередь, на экономическую и демографическую экспансию. 

Применительно к данному региону подобный способ действий существенно облегчается для Пекина тем, что в странах Юго-Восточной Азии до 70% богатств находится в руках этнических китайцев, составляющих, при этом, всего 6% населения. Больше всего их в Индонезии (7,3 млн.) и Таиланде (5,7 млн.). Всего же в ЮВА проживает около 30 млн. этнических китайцев («хуацяо»). Доля китайцев в населении выше всего в Сингапуре (77%), Малайзии (до 30%) и Таиланде (10%). Хотя сейчас Пекин отказался от политики предоставления им гражданства по принципу «крови», он всё равно продолжает рассматривать «хуацяо» как проводников своих интересов в регионе. Наличие такой мощной экономико-демографической базы чрезвычайно существенно повышает влияние КНР в ЮВА и облегчает возможность экспансии, причем без применения военных средств.

Можно предположить, что Пекин рассматривает ЮВА как своеобразный тыл, обеспечивающий, во-первых, коммуникации с Ближним Востоком и Африкой, во-вторых, экспансию на север и запад, которая для КНР гораздо важнее (поскольку необходимые ему территории и ресурсы находятся именно в России и Центральной Азии), но и гораздо сложнее. В определенном смысле, здесь также повторяется образ действий Японии в 1941 г., когда она приняла решение сначала захватить ресурсы на Юге, чтобы с их помощью вести экспансию на Север (против СССР). Нет особых сомнений, что в обозримом будущем КНР не рассматривает вариант прямого поглощения стран АСЕАН, Пекину достаточно того, чтобы эти страны находились от него в полной политической и экономической зависимости и не представляли бы для него даже локальной военной угрозы.

При этом, как уже было сказано выше, применительно к ЮВА для Китая однозначно предпочтителен мирный вариант экспансии. Во-первых, для мирного варианта есть предпосылки в лице вышеупомянутых китайских общин в странах АСЕАН, имеющих, к тому же, очень серьезные экономические позиции в этих странах, а также из-за общей мощи китайской экономики. Во-вторых, военная экспансия очень сильно встревожит все остальные соседние с КНР страны, которые станут готовиться к сопротивлению. Кроме того, хотя почти все страны АСЕАН (по крайней мере, континентальные) НОАК сможет оккупировать достаточно быстро, потом ей придется столкнуться с партизанской войной в джунглях, крайне тяжелой и ресурсозатратной (несмотря даже на наличие у Китая почти неограниченных людских ресурсов), которой, безусловно, Пекин предпочел бы избежать.  

Значительно сложнее для Пекина будет экспансия в островные государства АСЕАН – Индонезию, Малайзию и Филиппины. Их географическое положение снижает для КНР возможность военного давления на эти страны. К тому же значительным потенциалом обладают ВС Индонезии и ВС Малайзии. Кроме того, здесь преобладающей религией является ислам (а на Филиппинах – католицизм), что также ослабляет для Китая возможность установления контроля над этими странами. В случае с Индонезией это дополняется исторической памятью о событиях 1965 г. Наконец, эти страны являются союзниками США. Особенно это важно для Манилы: союз с Вашингтоном компенсирует слабость ВС Филиппин.

Наибольшую проблему среди стран АСЕАН для КНР представляет, безусловно, Вьетнам. Здесь менее значим фактор «хуацяо», сама по себе полусоциалистическая экономическая система Вьетнама затрудняет экономическую экспансию Китая, а авторитарный режим препятствует демографической экспансии. При этом Вьетнам обладает очень мощными (хотя и несколько архаичными) ВС, которые, как показали войны с Францией, США и тем же Китаем, обладают исключительно высокой боеспособностью (из-за этого Вьетнам имеет репутацию «Пруссии Юго-Восточной Азии»). Память о китайско-вьетнамской войне 1979 г. очень сильно влияет на отношения между странами, как и вышеупомянутые споры за Парасельские острова и острова Спратли.

В последнее время отношения между Пекином и Ханоем улучшились, проведена демаркация сухопутной границы, налаживаются экономические связи. При этом, однако, стороны продолжают считать друг друга потенциальными противниками (полностью аналогичная ситуация сегодня имеет место в отношениях между Пекином и Дели). Примечательно, что лишь три страны АСЕАН китайские аналитики рассматривают в качестве потенциальных противников. В порядке убывания степени угрозы это Вьетнам, Индонезия и Филиппины.

Как было сказано выше, в последнее время Китай приступил к строительству военных аэродромов на Парасельских островах. Благодаря этому (в сочетании с многочисленными авиабазами на острове Хайнань) ВВС НОАК могут наносить удары практически по всей территории Вьетнама. Со другой стороны активно укрепляются ВС Вьетнама, в первую очередь – авиация, ПВО и флот.