Информационная война сопровождала собственно войну на протяжении всей истории человечества, видоизменяясь вместе с развитием социума и технологий.
Важнейшей ее составляющей всегда была дезинформация противника, которая проводилась самыми разными способами. Например, с помощью маскировки. Она является разновидностью боевого обеспечения, но это и часть информационной войны. Или прямая дезинформация в сочетании с военной хитростью. Ярчайшим примером этого является эпизод междоусобных войн в Китае в III веке. Выдающийся полководец Чжугэ Лян оказался в городе Сичэн с гарнизоном всего 2,5 тысячи человек, к которому внезапно подошло войско противника численностью 150 тысяч человек, причем руководил им другой выдающийся полководец, Сыма И. Чжугэ Лян приказал открыть все городские ворота, а нескольким солдатам, переодетым в гражданскую одежду – подметать землю у открытых ворот. Сам Чжугэ Лян уселся на городской стене и стал играть на цитре. Эту картину и увидели разведчики Сыма И. Тот им не поверил и сам поехал посмотреть на Сичэн. И увидел то же самое. После чего приказал отступать. Сын Сыма И оказался проницательнее отца и сказал:
- Наверняка у Чжугэ Ляна не было воинов, потому он и разыграл эту сцену. Отец, почему вы отвели войско?
Сыма И отвечал:
- Чжугэ Лян известен своей предусмотрительностью и осторожностью. Еще никогда он не предпринимал ничего рискованного. Сегодня ворота города были широко открыты. Это определенно указывает на подвох. Если бы мои войска вступили в город, они, конечно, пали бы жертвой стратагемы. Предпочтительно было побыстрее отступить.
И все войско Сыма И ушло. Чжугэ Лян, имевший в 60 раз меньше воинов, выиграл с помощью блестящей информационной операции.
В каком-то смысле информационной операцией можно считать «впаривание» греками троянцам знаменитого коня.
Таким образом, информационным войнам почти столько же лет, сколько войнам вообще. И, как войны вообще, информационная война видоизменяется по мере развития технических средств. Например, совершенно новым ее аспектом в ХХ в. стала РЭБ.
Впрочем, маскировка и РЭБ применяются одной армией против другой армии, в основном – во время войны. Однако информационная война теперь стала гораздо более широким понятием. Сейчас это в гораздо большей степени война между гражданскими лицами в как бы мирное время.
Появление компьютеров не могло не стать причиной революции в военном деле. Они резко повысили эффективность применения «традиционного» оружия. Апофеозом этого стала американская концепция «сетецентрической войны». При этом, естественно, сами компьютеры и их сети стали объектом боевых действий. Причем сетевые войны можно вести и в мирное время, они ведь, формально, никого не убивают. Такие войны не имеют четких национальных и географических границ, а объектом воздействия оказываются отнюдь не только военные, но и гражданские сети противника. Они заведомо слабее защищены от хакерских атак, а эффект от их разрушения может быть не меньшим, а иногда и большим, чем от разрушения военных сетей. Причем в данном случае чем страна более развита, тем более она уязвима от сетевых операций. Взломав компьютерные сети, можно дезорганизовать энергетическую или транспортную систему не только в крупном городе, но и в целой стране, что может привести к серьезным человеческим жертвам и колоссальному материальному ущербу. Не менее колоссальным будет психологическое воздействие подобной атаки. Шок от выключения электроэнергии в мегаполисе (особенно на длительный срок) может быть более сильным, чем от атаки эскадрильи бомбардировщиков. Прямая атака врага очень часто сплачивает и мобилизует, а вот хаос, пришедший «ниоткуда», всегда деморализует и дезорганизует. В первом случае ненависть населения, скорее всего, будет направлена на врага, во втором – на собственное правительство. Пока подобные войны, в основном, ограничиваются локальными взломами сайтов друг друга без разрушительных последствий, но был уже и хорошо известный случай внедрения вируса Stuxnet в компьютеры предприятий иранского ядерного комплекса, причем действие вируса привело к физическому разрушению части оборудования.
Психологические операции известны с глубокой древности. Сломить волю противника, «распропагандировать» его войска и население, манипулировать их сознанием, внести в их ряды раскол по политическому, конфессиональному, национальному признаку пытались все и всегда. Причем такие операции тоже можно вести и в мирное время. С другой стороны, необходимо защитить собственные армию и население от аналогичного воздействия со стороны противника. В настоящее время роль психологических операций возросла колоссально, по сути, именно они сегодня очень часто подразумеваются под всем понятием «информационная война». Столь существенный рост значения психологических операций объясняется двумя основными причинами. Во-первых, в связи с заметным ростом благосостояния людей в большинстве стран мира, резко уменьшается желание умирать и появляется желание заменить настоящую войну ее «суррогатами». Во-вторых, технологический прогресс создает совершенно новые возможности для воздействия на «умы и сердца».
Первый качественный скачок в этой области произошел в конце XIX – начале ХХ веков в связи с появлением массовой печати, при том что армии тоже стали массовыми и поистине народными. Печатные СМИ (не только газеты и журналы, но и, например, листовки) начали оказывать весьма существенное влияние на ход боевых действий, что проявилось во время Первой мировой. Затем к печати добавилось массовое радиовещание, которое повлияло на ход Второй мировой.
Вторым качественным скачком стало появление массового телевидения, воздействие которого на сознание людей гораздо сильнее, чем у прессы и радио вместе взятых. Быстрее всего телевидение развивалось в США, поэтому логично, что именно американская армия стала его первой жертвой. Во время Вьетнамской войны на поле боя ВС США не проиграли, хотя и не выиграли, между сторонами сложился классический стратегический пат. Но «дикари» из вьетнамских джунглей с блеском разгромили американцев их оружием на их территории. Американское телевидение на протяжении всей войны давало из Вьетнама «картинку», из которой обыватель делал однозначный вывод: война для США, во-первых, позорная, во-вторых, она безнадежно проиграна. Реальная ситуация на поле боя никого не волновала, поэтому война действительно была Америкой позорно проиграна. Собственному телевидению, коим прекрасно воспользовался противник.
Абсолютно аналогичная ситуация случилась в России во время первой войны в Чечне. Несмотря на катастрофическое ее начало, уже к лету 1995 года федеральные силы практически разгромили боевиков. Но последних с такой яростью поддерживали почти все российские СМИ, что это, в конечном счете, привело армию к поражению. Т.е., как это бывает почти всегда, «борьба за мир» привела к затягиванию войны и значительному увеличению количества ее жертв.
Затем США в Ираке (имеется в виду кампания 1991 года) и Россия во второй чеченской извлекли уроки из своих поражений и создали совершенную другую информационную картину этих войн, обеспечив себе поддержку, по крайней мере, собственного населения.
Информационная война в форме психологических операций стала основой победы Запада над СССР в холодной войне. Психологические операции активно вели обе стороны, но Запад переиграл Москву полностью. Советская пропаганда была слишком лжива, неповоротлива, порой просто глупа, ей с определенного момента совершенно не верили не только за рубежом, но и в собственной стране. Одни только экономические проблемы СССР бы не погубили, его убило, в первую очередь, полное психологическое отторжение власти КПСС от населения, в чем очень большую роль сыграла западная пропаганда при полном неприятии собственной пропаганды.
Третьим качественным скачком в развитии психологических операций стало появление интернета, а затем, в дополнение к нему, различных дешевых мобильных электронных устройств, по сути, делающих каждого человека потенциальным журналистом и потенциальным участником информационных и психологических войн.
Парадоксальным образом технический прогресс очень способствовал росту самых темных сил. Ведь без телевидения и интернета практически невозможна террористическая война, действия террористов дают тем больший эффект, чем шире освещают их СМИ. Если они теракт не «прорекламировали», то в нем и нет смысла. Медийная составляющая терроризма, как минимум, не меньше, чем силовая.
Огромную роль играют телевидение и интернет в последних событиях на Ближнем и Среднем Востоке. В частности – телеканал «Аль-Джазира», использующий наиболее современные западные медиатехнологии в интересах тоталитарных монархических режимов Персидского залива и поддерживаемых ими радикальных суннитских исламистов. Как сказал про «Аль-Джазиру» министр иностранных дел Израиля Авигдор Либерман, «это пропагандистская машина, которая занимается не отражением событий, а промывкой мозгов. Нет другого телеканала, который бы выдавал такое количество фальшивой информации». Разумеется, «Аль-Джазира» уже давно ведет вещание не только по собственно телевидению (по всему миру, в любом отеле от Парижа до Сеула вы можете ее смотреть), но и в интернете. Этот канал, канал «Аль-Арабия» (ОАЭ) и социальные сети стали, в полном соответствии с известным ленинским определением, не только коллективным агитатором, но и коллективным организатором «арабской весны», т.е. силового свержения светских арабских режимов и прихода к власти исламистов. Интернет является сейчас главным вербовщиком бойцов для «Исламского халифата» в Ираке и Сирии.
Гражданская война на Украине с чисто военной точки зрения – локальный конфликт, он охватывает незначительную часть даже самой Украины. При этом, однако, он сопровождается процессами, которые, пожалуй, можно назвать мировой информационной войной. Собственно, сама по себе гражданская война стала прямым следствием войны информационной. Единственной причиной войны стало силовое свержение Януковича. Как и в ходе «арабской весны», объективное недовольство значительной части населения действующей властью было отлично организовано с помощью телевидения и интернета в майдан, который многие до сих пор продолжают считать народной революцией. «Ответный ход» России в Крыму был, в свою очередь, долгое время скрыт завесой дезинформации. При этом была блестяще проведена психологическая операция против украинских войск в Крыму, которые, имея численное превосходство над российскими, сдались без единого выстрела. Более того, до 80% их личного состава либо перешло на сторону России, либо дезертировало. Конечно, здесь сработал тот факт, что большая часть военнослужащих ВС Украины в Крыму были местными, т.е. всегда ощущали себя россиянами, а не украинцами. Однако данный фактор нужно было суметь грамотно использовать, что Россия и сделала. До окончания украинских событий еще очень далеко, но уже сейчас ясно, что исход информационной войны станет решающим фактором исхода и «собственно войны».
В целом, война в эфире во всех ее формах может не только обеспечить победу в «нормальной» войне, но и вообще «отменить» войну. Страна, обладающая современными информационными технологиями и методами их эффективного использования, может полностью парализовать волю руководства и населения противника, лишить их способности принимать адекватные решения. И добиться его прямой или косвенной капитуляции, не сделав ни единого выстрела.
В связи с этим возникает очень важный вопрос в том, какова роль ВС в информационных войнах. Понятно, что к их ведению относятся маскировка и РЭБ. Они же занимаются кибернетическими операциями против ВС противника и защитой собственных сетей от аналогичных операций противника. Также в ведении ВС проведение психологических операций в отношении противостоящей стороны и защита своего личного состава от аналогичных действий противника (чтобы не допустить того, что случилось с украинскими войсками в Крыму). Проблема в том, что, как было сказано выше, информационные войны ведутся и в мирное время, при этом в них очень широко участвуют гражданские лица. А последствия этих войн могут быть совершенно катастрофическими, хотя в них, возможно, не прозвучит ни единого выстрела.
Крайне сложно, но совершенно необходимо установить разделение полномочий и сфер деятельности в области информационной войны между гражданскими властями, спецслужбами и военными. Также очень сложно установить границу между противодействием информационным и психологическим операциям противника, проводимыми им в как бы мирное время, и цензурой. Надо помнить печальный опыт СССР, где цензура, как было сказано выше, с определенного момента стала всё более активно играть на руку противника, лишь усиливая отторжение население от собственной власти. Сегодня ситуация в этом плане еще хуже в том смысле, что в эпоху интернета реальная цензура невозможна, поэтому ложь становится убийственной для ее авторов.
Таким образом, необходима очень глубокая проработка форм и методов информационной войны, ее организационных и юридических аспектов. В частности, ВС в этом плане не должны быть перегружены несвойственными им задачами, зато полностью взять на себя задачи свойственные.