Итоги второй войны за Нагорный Карабах радикально отличаются от итогов первой войны, что до определенной степени шокирует внешнего наблюдателя. Тем более что, как показывает история, армяне, в целом, воюют лучше азербайджанцев. Но случившемуся осенью 2020 г. есть вполне очевидные объяснения.

В Советской армии офицеров-армян было чуть ли не на порядок больше, чем офицеров-азербайджанцев. Поэтому после развала СССР Армения смогла достаточно быстро создать полноценную армию, а ВС Азербайджана, по сути, были таковыми только по названию, в лучшем случае они тянули на народное ополчение. В итоге армяне и победили, несмотря на количественное превосходство азербайджанцев в людях и технике. После чего благополучно «почили на лаврах», уверенные, что ситуация 1992-94 гг. сохранится навсегда. Они искренне презирали противника, были уверены в его вечной недееспособности, покупали крайне незначительное количество подержанной советской и совершенно микроскопическое количество современной российской техники. Если истребителей-бомбардировщиков Су-30СМ куплено всего четыре, то каждый из них становится неким аналогом линкора времен Второй Мировой: его страшно послать в бой, поскольку потеря корабля превращается в национальную катастрофу. Они и не послали. ВС Армении вообще почти не участвовали в войне, оставив Карабах практически один на один с несравненно более мощным Азербайджаном.

В результате армяне ни одного Су-30СМ не потеряли, но национальную катастрофу вполне заслуженно получили. Потому что противник готовился к войне последовательно и системно. Он покупал в очень больших количествах сначала подержанную советскую, а затем современную российскую, а также израильскую и турецкую технику, причем с четкой ориентацией именно на возвращение Карабаха. Техника «тянула» за собой тактику. В тактике очень большую помощь азербайджанцам оказали турки, в технике – израильтяне. А Турция, к тому же, предоставила Азербайджану такой уникальный ресурс, как сирийских боевиков, которые использовались в качестве пушечного мяса, потери среди них ни для турок, ни, тем более, для азербайджанцев никакого значения не имели, при этом именно они должны были прорывать оборону карабахской армии. В итоге азербайджанцы тоже получили по заслугам – они победили, причем безоговорочно.

В апреле 2016 г. азербайджанцы уже успешно использовали против карабахской армии израильские БПЛА-«камикадзе» «Хароп», но никаких выводов из этого в Ереване и Степанакерте сделано не было. Более того, армяне сэкономили на ПВО, купив в конце 2019 г. в Иордании советские ЗРК «Оса» (созданы еще в 70-е гг.), причем не в модернизированном российском варианте, а именно в советском, да еще и в ухудшенном экспортном варианте. 

В целом, во второй карабахской войне потери наземной ПВО НКР составили, как минимум, 10 ЗРК «Оса» и 3 «Стрела-10», 3 ЗСУ «Шилка». Кроме того, потеряны 1 ЗРК «Тор-МКМ», 1 или 2 ПУ 5П85 ЗРС С-300ПС, которые принадлежали ПВО Армении. Также потеряны 2 РЛС 36Д6, которые штатно в состав ЗРС С-300П не входят, но придаются дивизионам при их автономных от КП полка действиях.

Турецкие боевые БПЛА «Байрактар», пользуясь внезапностью нападения, в первый же день войны выбили большую часть маловысотных ЗРК («Оса» и «Стрела-10») армии НКР. Никаким оправданием для армян внезапность не является, они должны быть готовы к войне всегда, причем в первую очередь это касалось ПВО. Ее разгром сильнейшим образом повлиял на ход войны в целом, в частности потеря маловысотных ЗРК в значительной степени «обнулила» и армянскую «трехсотку».

ЗРС С-300П создавалась как составная часть мощнейшей системы ПВО СССР. В рамках этой системы она рассматривалась как система средней дальности и являлась, по сути, третьим эшелоном ПВО после истребительной авиации и ЗРС большой дальности С-200. Ее задачей было уничтожение баллистических (кроме МБР) и крылатых ракет, а также «дострел» самолетов противника, преодолевших первые два эшелона. «За спиной» С-300 был четвертый эшелон в лице ЗРК С-125. При этом в составе ПВО имелись еще и РТВ, которые обеспечивали постоянное наблюдение за воздушным пространством по всему периметру границ страны. Именно РТВ при необходимости должны были поднять по тревоге истребительную авиацию и ЗРВ, заодно обеспечив их целеуказанием. Недостатками С-300 являлись низкий темп перезаряжания ПУ, наличие большой мертвой воронки вокруг этих самых ПУ, т.е. дивизионов в целом (внутри этой воронки цель не может быть поражена), невозможность работы РЛС в постоянном режиме. Но поскольку С-300П была задумана как составная часть системы ПВО страны, то внутри этой системы все перечисленные недостатки более или менее нивелировались. Ее РЛС не нужно было постоянно работать, для этого существовали РТВ. Низкая скорость перезарядки компенсировалась наличием большого числа готовых к пуску ЗУР, большая мертвая воронка – взаимным прикрытием друг друга дивизионами одного полка. Кроме того, страховали друг друга разные полки, а также другие средства ПВО, в т.ч. маловысотные ЗРК, ПЗРК и зенитная артиллерия, которые должны были обеспечивать непосредственное прикрытие дивизионов «трехсотки».

С-300ПТ/ПС (3 и 2 дивизиона соответственно) достались Армении от СССР. Когда они создавались, ударные БПЛА (в т.ч. «камикадзе») еще никому в мире не снились, «трехсотка» принципиально не приспособлена к борьбе с такими целями. РТВ у Армении, мягко говоря, далеки от совершенства (тем более что им приходится работать в горах, где радиогоризонт минимален), истребительная авиация состоит из 4 «золотых» Су-30СМ, которые невозможно задействовать. Работа маловысотных ЗРК тоже была организована, мягко говоря, не самым лучшим образом, а карабахские ЗРК уже были выбиты. Т.е. прикрывать «трехсотку» было нечем, выдавать ей целеуказание некому, армяне, по сути, подставили ее под расстрел. В такой ситуации их потери оказались еще весьма умеренными, не был полностью уничтожен ни один дивизион. 

При этом нельзя не вспомнить, что в феврале-марте 2020 г. ПВО Сирии, состоящая исключительно из советских и российских ЗРК и ЗРПК, всего за неделю боев в Идлибе сбила, как минимум, три турецких «Байрактара» и два еще более мощных боевых БПЛА «Анка-С». В Ливии Турция за первую половину 2020 г. потеряла до 20 «Байрактаров», причем почти все (или даже вообще все) они были сбиты российскими ЗРПК «Панцирь-С», принадлежащими ВС ОАЭ. Армяне же за полтора месяца боев достоверно сбили лишь два «Байрактара» (также обе стороны потеряли по несколько разведывательных БПЛА, что касается азербайджанских БПЛА-«камикадзе» израильского производства «Скайстрайкер» и «Хароп», применительно к ним крайне сложно отличить сбитый аппарат от поразившего цель). Т.е. ни о какой неуязвимости турецких БПЛА и ни о какой несостоятельности против них советских и российских средств ПВО речь не идет, речь идет о том, как применяли оружие воюющие стороны в ходе данной конкретной войны.

Необходимо отметить, что в ходе конфликта очень ограниченно использовалась пилотируемая авиация. Зафиксирована потеря (в самом начале войны) одного армянского штурмовика Су-25, причем, скорее всего, он врезался в гору из-за ошибки летчика. Азербайджан тоже потерял один Су-25 (видимо, сбит уцелевшим ЗРК «Оса», против таких целей она вполне эффективна), а также два вертолета Ми-17. Пилотируемую авиацию почти полностью заменили БПЛА. С армянской стороны это лишь небольшое количество собственных чисто разведывательных БПЛА Х-55. Азербайджан же в массовом порядке использовал израильские и турецкие БПЛА, как ударные, так и разведывательные. Причем не совсем дешевые израильские БПЛА-«камикадзе» иногда поражали чуть ли не одиночных солдат противника в окопах. Это было весьма расточительно в финансовом плане, но очень сильно деморализовывало армян. Кроме того, азербайджанские БПЛА (в т.ч. и ударные) работали и как разведчики, обеспечивая азербайджанскому командованию очень высокую ситуационную осведомленность. Армяне же сидели в «тумане войны», имея весьма приблизительное представление о действиях противника. По сути, слепой воевал против зрячего.

Применение беспилотников сочеталось с не менее широким использованием ствольных и реактивных артсистем и тактических ракет (российских, израильских, турецких и китайских, формально считающихся белорусскими «Полонезами»). Правда, эффективность применения артиллерии в значительной степени также была обеспечена действиями БПЛА (в роли разведчиков, осуществлявших целеуказание, причем в реальном масштабе времени). В любом случае, РСЗО «Смерч» и ТОС-1А российского производства внесли в победу Азербайджана вклад, как минимум, не меньший, чем «Байрактары» и «Харопы», только с их ракет не было таких эффектных фоток.

Установить реальные потери сторон в технике, разумеется, крайне сложно. На данный момент точно установлено, что Азербайджан потерял не менее 40 единиц бронетехники, в т.ч. не менее 15 танков Т-72 и 1 Т-90С. Реальные потери могут быть значительно выше, кроме того, несколько единиц бронетехники были захвачены карабахской армией (в т.ч., возможно, 1-2 танка Т-90С). Потери карабахской стороны в бронетехнике составили не менее 60 единиц, в т.ч. не менее 32 Т-72, эти потери тоже, скорее всего, занижены, кроме того, некоторое количество техники захвачено азербайджанцами. При этом стороны захватывали одинаковую технику, которая легко смешивалась с собственной, поэтому установить количество трофеев практически невозможно. Война в очередной раз подтвердила бессмысленность разговоров о том, что бронетехника вообще и танки в особенности «устарели». Пока еще никто не додумался, как без бронетехники вообще и танков в особенности вести крупномасштабные наземные боевые действия, как наступательные, так и оборонительные. Тем более что, как выяснилось, карабахская армия за четверть века не построила на линии фронта серьезных оборонительных сооружений. Причем хуже всего с инженерным оборудованием местности было, как раз, на южном направлении, где азербайджанская бронетехника могла действовать наиболее свободно, что и произошло в реальности.

Впрочем, в горах роль бронетехники снижается, что тоже ни для кого давно не секрет. И когда боевые действия были перенесены в горную местность, Азербайджан оперативно перешел от массированного использования бронетехники и пехоты к действиям штурмовых групп спецназа. Именно они обеспечили взятие Шуши, решившее исход войны. Армяне и этому ничего противопоставить не смогли.

Кроме того, как было сказано выше, на начальном этапе войны при прорыве армянских позиций азербайджанская сторона успешно использовала предоставленных Турцией сирийских наемников. Роль этого фактора, на самом деле, весьма значительна. Современные общества, кроме самых слаборазвитых стран, становятся очень чувствительны к военным потерям. Поэтому наличие иностранного людского ресурса, потери которого не имеют значения, представляет теперь очень большую ценность. Далеко не каждая страна может такой ресурс найти.

При этом у Азербайджана не зафиксировано никаких потерь в наземной технике других классов, у армянской же стороны эти потери чрезвычайно велики. Особенно это относится к артиллерии и средствам ПВО – именно их в первую очередь выбивали азербайджанские боевые БПЛА и дальнобойная артиллерия. И здесь азербайджанцы действовали исключительно грамотно: массированно и весьма эффективно используя собственную артиллерию, они изначально лишили такой возможности противника, обезопасив, тем самым, даже ближний свой тыл и значительно снизив потери войск на передовой. 

Армянская сторона потеряла, как минимум, 1 ОТРК Р-17 и до 90 различных артсистем, в т.ч. 3 или 4 РСЗО «Смерч» и не менее 33 БМ-21 «Град». Необходимо отметить, что Р-17 и «Смерчей» у карабахской армии не было, а БМ-21 имелось, по-видимому, 24 единицы, т.е. часть потерянной ракетно-артиллерийской техники принадлежало собственно ВС Армении. О потерях средств ПВО было сказано выше.

В итоге азербайджанская сторона добилась полного господства в воздухе и в значительной степени нейтрализовала карабахскую артиллерию. Перед началом войны военный потенциал Азербайджана уже был заметно выше, чем совокупный потенциал Армении и НКР, к началу ноября этот разрыв в пользу Азербайджана существенно увеличился. Поэтому даже если наземное наступление азербайджанской армии замедлилось бы, она продолжала бы перемалывать технику противника, пока не добилась бы крушения его обороны. Однако после падения Шуши даже этот вариант стал неактуален. Полный контроль Азербайджана над Карабахом и прилегающими районами был бы установлен не позже конца ноября, поскольку его войска через несколько дней взяли бы Лачин и Степанакерт, выходя в тыл северной и центральной группировкам армии НКР. В такой ситуации Москва всё-таки спасла армян от полной катастрофы, но это уже была политика, а не война.  

Таким образом, одним из важнейших факторов победы Азербайджана стало превосходство в воздухе. Само по себе это совсем не ново. В данном случае это превосходство достигнуто в очень специфическом варианте: ударные БПЛА разгромили маловысотные ЗРК. Пилотируемой авиации у армян де-факто не было, а С-300П, как было показано выше, оказалась бессмысленно и крайне безграмотно подставлена под уничтожение. Однако принижать азербайджанский успех было бы, как минимум, странно: азербайджанцы действовали по ситуации и делали это почти идеально. При этом надо четко понимать, что в другой войне будет другая ситуация, в т.ч. в противостоянии авиации (пилотируемой и беспилотной) и наземной ПВО.

Другой фактор азербайджанского успеха – ситуационная осведомленность. Т.е. эффективная разведка, выиграла у ее отсутствия. Это еще более не ново, но, однако, почему-то далеко не все это понимают, армяне – яркий пример такого непонимания.

Далее, грамотное сочетание спецназа, наемного пушечного мяса и классической армии выиграло у просто классической армии. Внутри этого фактора огромную роль сыграло массированное применение ракет и артиллерии (в первую очередь реактивной), хорошо обеспеченное данными разведки при полном разгроме артиллерии противника. Опять же, удивительного в этом нет ничего. Но одна сторона смогла почти всё, а другая – почти ничего.

Наконец, никакой роли не сыграл фактор «профессиональной армии». Все участники конфликта – Армения, НКР, Азербайджан, а также «стоявшие за сценой» Россия и Турция – имеют призывные армии. И здесь тоже нет ничего удивительного для специалиста, который понимает суть военного дела, а не руководствуется политическими лозунгами.

До сих пор не до конца ясна степень вовлеченности турецкой армии в войну (кроме предоставления сирийских наемников). Есть сведения о том, что турецкие советники работали в азербайджанской армии на всех уровнях, вплоть до батальонного, а «Байрактары» даже не передавались Азербайджану – они оставались турецкими, управляли ими турецкие операторы. Возможно, что стремительному разгрому карабахской ПВО способствовало применение турками средств РЭБ. Однако давний теснейший союз между Баку и Анкарой во всех сферах, включая военную, опять же, ни для кого никогда секретом не был. Азербайджанский президент прекрасно воспользовался военными возможностями Турции и геополитическими амбициями ее лидера, взяв с турок максимум и дав взамен минимум.

По сравнению с армянской армией, триумфально выигравшей войну 1992-94 гг., нынешние армии Армении и НКР с точки зрения техники и тактики, в лучшем случае, остались на том же уровне, а кое в чем, возможно, сделали шаг назад. Нынешняя же азербайджанская армия принципиально несопоставима по всем параметрам с тем самым «народным ополчением» начала 90-х. Поэтому основной вывод из этой войны – политический (тем более что война всегда останется «продолжением политики иными, насильственными средствами»). Руководство одной стороны почивало на лаврах прошлой победы – и лишилось почти всех ее результатов. Руководство другой стороны последовательно, целенаправленно и грамотно готовилось к реваншу – и триумфально его добилось. Всё очень логично и закономерно.

Александр Храмчихин