18 ноября 1914 года в Черном море произошел первый серьезный бой между русскими и турецкими (германскими) кораблями. 

Это случилось у крымских берегов на траверзе мыса Сарыч, который расположен межу Севастополем и Ялтой. Черноморский флот в составе пяти броненосцев, трех крейсеров под прикрытием четырех миноносных дивизионов  возвращался на базу после рейда к турецким берегам в районе порта Трапезунд. Узнав об этом, командующий турецким военным флотом  Вильгельм Сушон отдал приказ крейсерам «Явуз султан Селим» и «Мидилли» догнать русские корабли, дабы при благоприятном стечении обстоятельств напасть на них исподтишка.

Сразу возникает несколько вопросов. Первый  связан  с личностью самого Сушона, уж больно не турецкие у него имя-фамилия. Второй – что за монстрами были турецкие крейсера, если не убоялись идти вдвоем против целого флота. Третий – что представлял из себя тогда русский Черноморский флот?

Начнем с конца. Колонна из пяти броненосцев в компании трех крейсеров – это звучит грозно. Но все черноморские броненосцы были кораблями устаревшего типа. «Три святителя» был спущен на воду в 1893 году, «Ростислав» – в 1896, «Св. Пантелеймон» – в 1900, только флагман «Евстафий» и «Иоанн Златоуст» были посвежее – 1906 года. Водоизмещение  линкоров – от 10 до 13 с половиной тысячи тонн. Длина – до 117 метров. Скорость хода –  до 16 узлов, то есть менее 30 км/ч.

Черноморские крейсера тоже были не первой молодости. «Кагул» (бывший «Очаков») спущен на воду в 1902 году, тогда же – «Память Меркурия» (бывший «Кагул») и «Алмаз». В скорости наши крейсера уступали немецким, в тоннаже более соответствовали легкому «»Бреслау», уступая «Гебену» в четыре раза. 

Вся эта скучная цифирь нужна для того, чтобы дать ответ на второй, а заодно и первый вопрос. Про турецких монстров. На самом деле оба крейсера – линейный «Гебен» и легкий «Бреслау» никакого отношения к турецкому флоту, кроме формального, не имели. До ПМВ они составляли дивизион и дежурили в Средиземном море. Началась война, и перед дивизионом явилась угроза со стороны британского и французского флота. Тогда и было принято решение уйти в Босфор, в нейтральные турецкие воды. Но нейтральными эти воды были недолго. Германские крейсера подняли турецкие флаги, будучи якобы купленными Османской империей, а командир дивизиона контр-адмирал германского флота Вильгельм Сушон был назначен командующим флотом Турции.

«Гебен» - линейный крейсер серии «Мольтке» – был построен в Германии всего за два года и спущен на воду в 1911-м. Один из лучших образцов военного корабельного строительства своего времени. Образец-долгожитель. Довольно сказать, что «Гебен» («Явуз») служил флагманом турецкого флота вплоть до 1950 года. Основные параметры крейсера: водоизмещение – 25 тысяч тонн (в два раза больше, чем у черноморских броненосцев), длина – 187 метров, скорость хода – более 28 узлов (50 км/ч). Да, у «Гебена» не было орудий калибра 305 мм, как у русских броненосцев, зато имелось пять двухорудийных башен калибра 280 мм и 12 пушек 120 мм. Экипаж «Гебена» достигал почти 1500  человек.

Легкий крейсер «Бреслау» (серия – «Магдебург») казался крошкой на фоне старшего товарища: водоизмещение – 4,5 тысячи тонн, длина – 138 метров, вооружение – 14 орудий среднего калибра и два торпедных аппарата. Однако бегал «Бреслау» так же шустро, как «Гебен».  Возможности тандема оказались чрезвычайно велики. И стоили эти два корабля в бою целой эскадры. Понятно, что адмирал Сушон отправил свои крейсера догонять русский флот вовсе не по авантюрности характера и уж тем более не от глупости. Отдавал себе отчет, что при грамотно организованной атаке его дивизион может нанести черноморцам существенный вред.

Командующий нашим флотом адмирал Андрей Эбергард в свою очередь понимал, что в открытом бою против его броненосцев «Гебен» сильно рисковал бы. Но у мыса Сарыч продемонстрировал то, за что русским военачальникам ПМВ частенько достается: приверженность к устаревшей тактике и хроническую нерешительность.

О том, что «Гебен» и «Бреслау» где-то рядом, на русских кораблях узнали из перехваченных радиопереговоров. Над морем стоял туман, видимость была низкая, с флагмана передали приказ усилить бдительность. Первым немцев увидел шедший впереди крейсер «Алмаз». Наши крейсера сразу отошли в сторону, чтобы дать простор для броненосцев. Но для того, чтобы развернуться в боевой порядок и вести огонь всей тяжелой артиллерией (16 орудий 305 мм и 4 орудия 254 мм), требовалось время. Это была первая и самая серьезная ошибка адмирала Эбергарда. Об изменениях в движении своей колонны ему надо бы подумать несколько раньше, до встречи с «Гебеном». Сильно мешала в боевых условиях и официально принятая на флоте система ведения огня – централизованная. Проще говоря, артиллерией во время боя руководил не флагман, а другой офицер. В нашем случае даже находившийся не на флагманском «Евстафии» рядом с Эбергардом, а на втором броненосце в колонне – «Иоанне Златоусте». Адмирал решился на нарушение буквы закона, но как-то странно: «Евстафий» открыл огонь из главного калибра по «Гебену» на расстоянии 40 кабельтовых (7,5 км). Дальномеры сработали верно, и артиллерия флагманского корабля начала стрельбу точно. После первого же залпа «Гебен» накрыло в средней части корпуса. Но вот закавыка: с «Евстафия» почему-то забыли сообщить остальным кораблям выверенные результаты. И управляющий стрельбой дал «Златоусту» и трем остальным броненосцам дальность стрельбы – 60 кабельтовых. В итоге – одни перелеты. 

«Гебен» развернулся и пошел параллельным курсом, сосредоточив огонь на «Евстафии». После первых промахов третий залп оказался точным. В это же время русские броненосцы обстреливали «Бреслау» из среднего калибра. Тот маневрировал вдалеке, а когда за ним погнались наши миноносцы, набрал скорость и скрылся из вида. Сразу после этого вышел из боя и «Гебен». В общей сложности схватка длилась 14 минут и сразу превратилась в единоборство двух флагманских кораблей. Обошлось без нокаута и нокдауна, но по очкам победу одержал русский «Евстафий». И вот почему: «Гебен» получил 14 попаданий, три из них – калибра 305 мм, и, вернувшись на базу, вынужден был встать на двухнедельный ремонт. Потери в личном составе: 12 офицеров и 103 матроса убито, 7 офицеров и 52 матроса ранено. «Евстафий» получил 4 попадания, погибло 33 члена команды, 25 было ранено.

Первый бой с современнейшим «Гебеном» оставил противоречивое впечатление. С одной стороны, старый русский броненосец показал, что комендоры стрелять не разучились, и, как боевая единица, корабль выглядел отлично. С другой стороны, стало ясно видно, что современный морской бой – это живое дело, требующее от старших офицеров не только знания уставов, но и импровизации, умения взять ответственность за риски на себя. Мягко говоря, излишняя академичность адмирала Эбергарда привела к тому, что его колонна так и не успела за 15 минут развернуться в боевой порядок, крейсера бездействовали, а миноносцы после едва начавшейся погони за «Бреслау» были отозваны назад. Главный калибр броненосцев (исключая «Евстафия») выпустил по «Гебену» всего 18 снарядов, «Св. Пантелеймон», стоявший четвертым, вообще не стрелял, а концевой «Ростислав» сделал несколько выстрелов по «Бреслау». При более динамичной организации боя в целом и стрельбы в частности у Черноморского флота имелись в тот день все возможности уничтожить единственную реальную боевую силу турок на Черном море в самом начале войны. Тем удивительнее, что смена главкома на ЧФ произошла только летом 1916-го, хотя попытки сместить Эбергарда в Морском министерстве начались еще в начале 1915 года. 

Кстати, после 4 июля 1916 года и до 10 января 1918-го «Гебен» ни разу не вышел в море. Русские корабли надежно блокировали поставки угля в Босфор. А когда «Гебен» в море все-таки вышел, его верный спутник «Бреслау» подорвался на минах и мгновенно затонул. «Гебену» тоже досталось, но уж больно велик был запас прочности у этого корабля. Крейсер пережил взрывы трех мин и все-таки остался на плаву, а после очередного ремонта вновь встал в строй. Его соперник броненосец «Евстафий» после подписания Брест-Литовского мира оказался в руках у немцев, оккупировавших Крым, затем был захвачен англо-французскими силами и в апреле 1918 года выведен из строя. В 1922 году уже решением советской власти броненосец превратили в металлолом. 

              Михаил Быков,