В самом деле: что такое мировая война? Это война, в которой участвует значительное количество государств. И это война, которая происходит на нескольких континентах одновременно. Возьмем Семилетнюю войну, разразившуюся в 1756 году. В ней приняли участие полтора десятка стран и государственных образований. Боевые действия разного масштаба шли на территории Европы, Северной и Южной Америк, Африки, Азии (Индия, Филиппины). 

Далее – период Наполеоновских войн. В них были втянуты десятки больших и малых государств. Население Земли в 1800 году составляло менее миллиарда человек. Население стран, принявших непосредственное участие в сражениях, – более 200 миллионов. Ареал распространения: Европа, Передняя Азия, Северная Африка, Индийский и Атлантический океаны.

Чем не мировые войны?

 

Да, можно сказать, что подавляющее число событий в обоих случаях происходило на европейском театре военных действий. Верно. Но разве во время Первой и Второй мировых войн было иначе? Разве можно сравнивать масштаб событий в Европе в 1914-1918 году с масштабом боев, скажем, в Африке в тот же период времени?

 

Но в перечисленных случаях и во всех остальных войнах, предшествовавших Первой мировой, бились, как правило, профессиональные армии, иногда – ополчение, но не народы. Судите сами: при населении России в 1812 году в 12 миллионов под ружье встали чуть более 600 тысяч человек. То есть, 5 процентов подданных. В Восточной (Крымской) войне 1853-1856 годов боевая сила русских – 700 тысяч штыков, союзной армии противника – 750 тысяч. В последней русско-турецкой войне 1877-1878 годов с нашей стороны – около миллиона солдат и офицеров, включая болгарских братушек и прочих союзников. С турецкой – более 300 тысяч. 

 

В первой для России войне ХХ века – русско-японской – сражалось примерно полмиллиона наших воинов и 300 тысяч японцев. В самом крупном сражении в истории человечества до Первой мировой войны – «Битве народов» под Лейпцигом в 1814 году сошлось максимум полмиллиона солдат. Точные цифры до сих пор неизвестны.

А теперь немного статистики по Первой мировой. В течение войны в Германии было мобилизовано 13 миллионов человек, почти 20 процентов всего населения. В России – почти 16 миллионов или 9 процентов. Во Франции – около 8 миллионов или 20 процентов. В Австро-Венгрии – 9 миллионов или 15 процентов. Общее число мобилизованных составило более 74 миллионов человек. 

 

Но все это происходило уже в ходе войны. Известна старая мудрость: генералы всегда готовятся к войне прошедшей. И тому есть объяснение. Во-первых, армия – одна из самых консервативных систем на земле. Во-вторых, предвосхитить войну будущего для человеческого интеллекта весьма затруднительно. На стратегическое осмысление способны лишь гении, которые по заказу не рождаются. Наконец, в военном деле колоссальное значение имеет накопленный боевой опыт. А этот «сын ошибок трудных» формируется только на том, что уже произошло.

 

Есть в военно-научной и военно-популярной литературе расхожий штамп: армии стран-участниц Первой мировой за редким исключением (Россия, Япония) свежего боевого опыта не имели. Звучит довольно странно, если вспомнить, что британцы на стыке XIX-ХХ веков провели англо-бурскую войну, американцы в это же время грызлись с мексиканцами и филиппинцами, итальянцы в 1911-1912 годах бились с турками в Ливии, на Балканах в 1912-1913 годах православные народы столкнулись с Османской империей, а позже передрались между собой за македонские земли. Так что двадцатилетие перед ПМВ мирным никак не назвать, и определенный боевой опыт у большинства стран как раз имелся. Иное дело, что в условиях глобальной войны он порой не столько помогал, сколько мешал осознанию новых боевых реалий и новых технологических возможностей. 

 

Что же из себя представляли армии главных противников в канун Первой мировой войны – Германии, Великобритании, Франции, Австро-Венгрии? Про Россию поговорим позже и отдельно. Равно как и про армии стран, вступивших в войну на европейском театре позже: Турции, Италии, Болгарии, Румынии, США. И про армию Сербии, которая наряду с армией Австро-Венгрии первой вступила в войну.

Вот уж кто давненько толком не воевал, так это французы. И их последний опыт франко-прусской войны 1870-1871 годов был крайне печальный. Пруссаки провели блестящий блицкриг, и Франция лишилась провинций Эльзас и Лотарингия. Как результат, в стране оформилось мощное реваншистское движение, к войне с германцами готовились и, более того, жаждали. Но готовились и жаждали как-то странно, если не сказать – наивно.

Армия была призывная. Под ружьем находилось вместе с колониальными частями более 700 тысяч человек. Солдаты служили три года, а после резервистами особо не занимались. Преобладала доктрина быстрой войны, а, значит, можно будет обойтись кадровыми частями. Главная военная доктрина: в войне побеждает дух и воля. Как следствие, французскую армию настраивали только на наступательную войну. Это даже было прописано в полевом уставе. Удивительно, но солдат даже не учили окапываться. 

Как и в любой другой армии мира того времени существовало три рода войск: пехота, кавалерия и артиллерия. О соотношении сил между родами войск говорят такие цифры: после мобилизации в августе 1914-го армия выросла до 1,3 миллиона человек. В ее составе был только один кавалерийский корпус. То есть, несколько тысяч сабель. С артиллерией ситуация сложилась такая: она насчитывала 4 тысячи орудий, подавляющее большинство которых – отличные полевые пушки. А вот к тяжелой артиллерии французы относились с еще большим скепсисом, чем русские. Перед войной они имели только 84 тяжелых полевых орудия. Пехоту готовили к маневренной войне. К штыковому бою. Стрелковой подготовке внимания уделялось недостаточно. 

Вспомогательные виды войск развивались неравномерно. Если автомобильному обеспечению уделяли особое внимание, и в этом аспекте французы стали первыми, то на связь смотрели скептически, телефоны полагались только генералитету, в частях по-прежнему использовали посыльных. Авиация имелась в количестве полутора сотен аэропланов.

 Офицерский корпус воспитывался весьма специфически. Генеральный штаб имел место быть. Но обходились без офицеров генерального штаба в чистом виде. Считалось, что любой офицер должен быть универсалом. И чередовать строевую службу со штабной. 

 

Второй рейх готовился к войне планомерно и с умом. Была создана отличная система подготовки солдат и офицеров. Если говорить о первых, то помимо регулярной призывной армии, насчитывавшей до мобилизации 840 тысяч человек, имелись ландвер и ландштурм. В 17 лет каждый немец зачислялся в ландштурм, то есть, ополчение. В 20 лет шел на действительную службу (2 года в пехоте, 3 – в кавалерии и артиллерии). После «дембеля» числился в резервистах, затем в ландвере, позже в ландштурме. И так – до 45 лет. Дважды в год мог оказаться на сборах по переподготовке. Освобождение от службы могло состояться только по состоянию здоровья. Таким образом, мужская половина населения Германии была в подавляющем большинстве в военном отношении профессионально подготовленной. Офицеров готовили в одиннадцати военных училищах, специализированно. Существовали и специальные училища для подготовки унтер-офицеров. Система позволила за считанные дни после начала войны развернуть только на Западном фронте подготовленную армию в 1,6 миллиона человек. 20 дивизий были выставлены против Русской армии на Восточном фронте. 

Второй большой плюс германской армии – там вовремя оценили эффективность новой военной техники. Особенно это касалось тяжелой полевой артиллерии, пулеметов, телефонной связи, авиации. Всего того, что обеспечивало немцам начальное преимущество на любом участке фронта. Так, тяжелых полевых орудий и гаубиц к началу войны они запасли аж 3,5 тысячи. Среди них – знаменитые «большие Берты» калибром 420 мм. Вес их снаряда – 900 кг.  Количество пулеметов на полк было больше, чем в любой другой армии. По числу самолетов перед Первой мировой войной германские ВВС уступали только русским. И то – совсем немного. На вооружении было 220-230 самолетов. Несмотря на очевидную приверженность к новым видам вооружений и техники германская армия вовсе не думала отказываться от такого традиционного рода войск, как кавалерия. По численности и качеству немецкая конница уступала русской кавалерии. Однако представляла вполне боеспособную силу. 

 

Парадокс, но как раз Германия, в отличие от большинства стран-участниц ПМВ, серьезно не воевавшая после 1871 года, создала отлично оснащенную армию с блестяще подготовленными офицерами, выходцами из прусского юнкерства, и огромным мобилизационным потенциалом. При подготовке солдат культивировали не только индивидуальное мастерство, но и принципы взаимовыручки,  личной активности и коллективной дерзости. 

Несмотря на то, что в этой империи внимательно наблюдали за созданием армии нового типа у северных соседей-союзников, достичь подобных же успехов не получилось. Не помогла и широкая помощь немецкого генштаба и сотен германских офицеров-инструкторов. Причин тому несколько, и среди них далеко не все имели сугубо военный характер.

 

Империю Габсбургов не зря называли «лоскутным одеялом» Европы. Страна включала земли собственно австрийцев, а также – венгров, чехов, словаков, сербов, словенцев, хорватов, поляков, русинов, румын, тирольцев и других народов. Отмечалось, что довольно часто солдаты попросту не понимали языка, на котором с ними пытались разговаривать офицеры. Политическая разобщенность народов, а подчас – взаимная ненависть друг к другу никак не могли способствовать созданию нормального рабочего климата в частях. Разумеется, это сказывалось и на боевой подготовке.  

Русские военные агенты перед войной доносили из Вены: «По свидетельству вполне компетентных лиц, наблюдавших эту армию в последнее время, она обучена хорошо, воспитана в строгой дисциплине и обладает сравнительно молодым и преданным своему делу командным составом; особенно хорошо поставлено в армии стрелковое дело. Войска снабжены всеми новейшими техническими приспособлениями. Разноплеменная масса нижних чинов объединена в значительной степени лишь механически, но это объединение покоится на основах строгой дисциплины и на искусстве австрийцев сглаживать национальные различия. Однако отсутствие в этой армии конкретного представления о родине, слабая связь между общей массой солдат и офицерами, национальная рознь и разноязычие — являются для нее факторами весьма неблагоприятными и, при известных условиях, даже опасными…»

Второй фактор, сильно влиявший на австро-венгерскую армию, – это финансово-экономическое положение империи, оставлявшее желать лучшего. В отличие от стремительно развивающейся Германии Австро-Венгрия находилась в затяжном упадке и не могла себе позволить интенсивное перевооружение армии. 

Наконец, сама организация армии являла собой нечто уникально-нелепое. По сути, в империи было три армии, и у каждой – свое руководство. Подробности армейского устройства и управления настолько утомительны, что в них лучше не углубляться. Если коротко, то помимо общей армии существовала ландверная, делившаяся на «австрийскую» и «венгерскую», и ландштурм с таким же делением. Кроме того, отдельно формировались боснийские полки.

Перед ПМВ австро-венгерские ВС были довольно многочисленны: 102 пехотных полка (численность полка – 4400 человек), 42 стрелковых батальона (1100), 4 боснийских полка и 1 батальон. А еще – 37 ландверных (резервных) австрийских полков и 32 гонведных (резервных) венгерских полка. Плюс – кавалерия: 15 драгунских, 11 уланских, 16 гусарских полков, и артиллерия: 1200 полевых и горных орудий и 88 гаубичных батарей. ВВС располагали только 30 аэропланами. Были и боевые корабли на Адриатике и Дунае, но существенной силы они не представляли. Хотя  Дунайская флотилия в отличие от военно-морского флота в боевых действиях отметилась изрядно.

                                                          Специально для «Почты полевой»

                                                                                                  Михаил БЫКОВ