В ночь с 29 на 30
октября 1918 года часть экипажей линкоров «Тюрингия» и «Гельголанд», стоявших
на якорной стоянке в военно-морской базе Вильгельмсхафен, отказались выполнить
боевой приказ. Так началось восстание военных моряков на севере Германской
империи.
Причины недовольства существующим положением дел вызревали в
германской армии и флоте с 1917 года. Поводом к открытому неповиновению в самой
дисциплинированной военной системе мира стала инструкция экс-командующего «Хохзеефлотте»
(флотом Открытого Моря), начальника
недавно созданного Объединенного морского штаба адмирала Рейнхарда Шеера, предписывавшая
флоту начать подготовку к последнему решающему сражению с военно-морскими
силами Великобритании.
Адмирал имел специфический характер.
Как профессионал, он еще в 1916 году после Ютландского боя, самого крупного
морского сражения ПМВ, отдавал себе отчет в том, что на море британцев не
победить. Силы слишком неравные. Поэтому выступал сторонником неограниченной
подводной войны, которая по его разумению, должна была вывести из строя
британскую экономику. Однако характер у профессионального моряка был более
похож на характер профессионального боксера. В «ринге» Шеер привык стоять до
победы либо до нокаута. Не случайно еще в лейтенантах он заслужил среди
офицеров прозвище «Bobshiess»
(Драчливый Боб). В нижних палубах Шеера называли не иначе, как «Железная маска»
из-за безудержной тяги к слепой дисциплине. При этом сам Шеер был вполне
способен пойти наперекор любой инструкции и логике. Так по завершении
Ютландского сражения, в котором немцам удалось достойно противостоять
британскому Гранд-Флиту и нанести ему ощутимый урон, состоялось обсуждение боя
между Шеером и адмиралом Хённигом фон Хольцендорфом. На вопрос Хольцендорфа,
как ему пришла в голову смелая до безрассудности идея атаковать главные силы
противника прямо по центру британского строя, Шпеер, по словам американского
историка Джека Свитмэна ответил так: «Моя идея? Не было у меня никакой идеи. Я
хотел помочь несчастному «Висбадену» (легкий крейсер, в результате попаданий
потерявший ход, – прим. авт.). И потом, я думал, что лучше будет бросить
крейсера в решительную атаку. Вот так все и получилось, как сказала девица,
родив ребенка».
Подписывая инструкцию 24 октября 1918 года, Шеер не мог не
понимать, что война проиграна. Но следуя характеру, считал, что раз уж
германскому флоту победы не достичь, значит, он должен погибнуть в открытом
бою. Что касается кораблей, возможно, адмирал был прав. Лучше пустить их на
дно, чем отдать противнику. Но на кораблях служили тысячи матросов и сотни
офицеров, жизнями которых Шеер был готов жертвовать без всякого практического
смысла. Германские моряки должны были погибнуть за идею «спасения чести флота».
Даже лояльных матросов удивляла адмиральская инструкция, ведь все уже были
наслышаны о попытках руководителей страны наладить мирные переговоры со
странами Антанты. А тут – бой, «бессмысленный и беспощадный»!
Нашлись моряки, которые адмиральское предложение «героически
погибнуть» не поддержали. Меж собой матросы называли предстоящий подвиг
«Походом смерти». И в ночь перед выходом
в море разразился бунт. На двух линкорах кочегары загасили топки. Но на этом в
бухте Яде, на берегу которой стоит Вильгельмсхафен, все и закончилось. Экипажи
других кораблей оказались не готовы к решительным действиям и остались верны
присяге. Главный калибр других линкоров и эскадренных броненосцев нацелился на
мятежные «Тюрингию» и «Гельголанд», на борт поднялись специальные команды
местного гарнизона и начались аресты. Всего было задержано до тысячи человек.
Если учесть, что штатный состав линкора этой серии составляет 1113 матросов и
офицеров, то можно сделать простой вывод: взбунтовалось не меньше половины.
Наверняка некоторое количество недовольных избежало ареста.
1 ноября арестованных матросов доставили на другую
военно-морскую базу - в порту города Киля. Матросы тех кораблей, что привезли
мятежников, сошли на берег, где и договорились о поддержке арестованных и
совместном митинге на следующий день. Матросы вошли в контакт с городскими
профсоюзами и ячейками социал-демократических политических партий. В здании
Кильского профсоюза инициативная группа из моряков и рабочих даже разработала
план освобождения арестованных.
2 ноября митинг состоялся, но он оказался малочисленным, и
полиция быстро разогнала собравшихся. Единственно, о чем успели договориться –
собрать людей на следующий день на большую демонстрацию. Что и было сделано. Примечательно,
что в этот же день на нескольких участках Западного фронта произошли локальные
бунты солдат, переброшенных туда с фронта Восточного, то есть, из относительно
спокойных для германцев территорий бывшей Российской империи.
Мирная демонстрация с участием 3 тысяч матросов и гражданских
лиц прошла под лозунгом «Хлеба и мира!». На этот раз власти применили силу. Не
полицейские, а солдаты военного патруля открыли огонь. Погибло 9 демонстрантов,
раненых было 29. Кроме того, был убит лейтенант, командовавший военным
патрулем. Сейчас трудно сказать, кто кого спровоцировал. То ли смерть офицера
развязала его солдатам руки, то ли лейтенант был убит в ответ на винтовочные
залпы… Скорее второе, так как демонстранты разоружили солдат.
Киль стоит на берегу пролива Фемарн-Бельт, а это уже воды
Балтики. Губернатор балтийских портов адмирал Вильгельм Сушон отдал приказ
вызвать в Киль воинские части для наведения порядка. По другим данным такой
приказ получили и кильские кадеты. Стоит напомнить, что это тот самый Вильгельм
Антон Сушон, что с начала войны командовал на Черном море немецкой эскадрой,
состоявшей из линейного крейсера «Гебен» и легкого крейсера «Бреслау», ходивших
под турецкими флагами и принесших столько неприятностей Черноморскому флоту и
прибрежным русским городам. Характер у
Сушона был под стать характеру Шеера. Но и этот адмирал добился результата,
ровно противоположного тому, что сам ожидал.
4 ноября в Киль прибыли пехотные части, но солдаты перешли на
сторону моряков. Подразделения, сохранившие верность кайзеру и, видимо,
примкнувшие к ним кадеты дали бой, но к вечеру их сопротивление было подавлено
восставшими. Не совсем понятно, какой силы было это сопротивление, если в тот
день смерть настигла только одного человека. И то – не на берегу. Командир
линкора «Кёниг» Отто Венигер был застрелен на борту своего корабля в тот
момент, когда попытался помешать матросам прикрепить к фалу красный флаг. Контроль
за Килем и, соответственно, стоящими у причальных стенок и в бухте на якорных
банках боевыми кораблями – то же. Красные флаги были подняты на мачты всех
кораблей.
Представители судовых команд и матросов составили так
называемые «14 кильских пунктов» - требования к властям Германии. Вот они: «освобождение
всех арестованных и политических заключённых; полная свобода слова и печати; отмена
почтовой цензуры; надлежащее обращение начальства с командой; возвращение всех
товарищей на корабли и в казармы без наказания; запрет на выход флота в море
при любых обстоятельствах; запрет на действия по защите, связанные с
кровопролитием; вывод всех войск, не входящих в состав гарнизона; все меры
защиты частной собственности устанавливаются непосредственно советом солдатских
депутатов; вне вахты нет начальников; неограниченная личная свобода для каждого
после окончания вахты и заступления на следующую; мы приветствуем в наших рядах
всех офицеров, заявивших о согласии с действиями совета солдатских депутатов; каждый
член совета солдатских депутатов освобождается от несения вахты; в дальнейшем
все меры принимаются только с согласия совета солдатских депутатов».
Таким образом, с «подачи» адмирала
Шеера в Германии началась революция. Любопытна судьба линкоров, на бортах
которых она началась. «Гельголанд» 16 декабря 1918 года выведен из строя действующего флота.
В 1920-м линкор передан флоту Великобритании. В 1924-м он разобран на металл. «Тюрингия»
в ноябре 1918 года выведена из состава действующего флота и разоружена.В 1920-м
в Шербуре линкор передан морякам Франции. В 1923-м продан на разборку в порту Гавра.
А ведь молодые были корабли. Оба спущены на воду в 1909 году. Что для линкора
14-15 лет?
Михаил БЫКОВ,
Специально
для «Почты полевой».