Осенью 1918 года поражение Германии в
I Мировой войне для многих стало очевидным и неизбежным. Берлину оставался
единственный шанс выбраться на берег – быстрые сепаратные переговоры с
какой-либо из стран Антанты.
В октябре один из главных идеологов
подводного пиратства на океанских коммуникациях отставной гросс-адмирал Альфред
фон Тирпиц потребовал от рейхсканцлера Германской империи принца Максимиллиана
Баденского возобновить неограниченную подводную войну. Фактический руководитель
германской армии Эрих Людендорф обратился к нации с призывом готовиться к
наступлению на врага весной 1919 года. Военный министр Генрих Шойх без тени
сомнения убеждал страну в том, что он за три-четыре месяца мобилизует и
подготовит минимум 600 тысяч
солдат. Тут уместно напомнить, что со
второй половины 1918 года в Европу ежемесячно прибывало по 300 тысяч
американских военнослужащих.
К этому времени Германия была на
грани потери всех союзников – Австро-Венгерской империи, Болгарского царства и
Турецкой империи. Вот-вот мог прерваться поток румынской нефти из района
Плоешти, а это означало, что немецкая военная машина заглохнет без топлива. Но
военные авторитеты неистово призывали к продолжению войны. Иначе полагали
германские политики и дипломаты. Такая уж у них работа – пытаться предвидеть
будущие проблемы и загодя готовить их решение.
Надо отметить, что американская и
германская дипломатия, равно как и легальная военная разведка не дремали и задолго
до того, как немецкая подводная лодка U-20 7 мая 1915 года торпедировала
британский трансатлантический лайнер «Лузитания» («родная сестра» «Титаника).
Погибло 1198 человек, среди которых оказалось много американских граждан.
Вызов, сколь наглый, столь и глупый, был брошен. Сто лет назад американские лидеры
отличались благоразумием и привычкой «семь раз мерить и только потом отрезать».
Мерили почти два года, прежде чем вступили в войну на стороне Антанты. Момент
был выбран удачно. Франция и Британия, равно как и Германия, выбивались из сил,
Россия фактически покинула поле боя, однако продолжала сковывать десятки
немецких дивизий на востоке. И тут самое время бросить на чашу колеблющихся
весов увесистую гирю с надписью «Made in USA».
Но если до вступления Вашингтона в
ПМВ (официально – 6 апреля 1917 года, в действительности – 7 сентября того же
года) всяческие переговоры и контакты между представителями Германии и США были
хоть и закрытыми, но не нарушающими нормы международного права, то после
вступления в войну выглядели иначе. Впрочем, разве это так необычно? Довольно
вспомнить хрестоматийный пример из II Мировой войны, когда будущий
директор ЦРУ Аллен Даллес вступил в тайные переговоры о сепаратном мире с
обергруппенфюрером СС Карлом Вольфом, за спиной которого маячил Генрих Гиммлер.
Еще один знак, подтверждающий преемственность
в методах. Американские солдаты уже вступили в бои с немцами на Западном фронте
и стали нести первые потери, а в городах нейтральной Швейцарии начались тайные
встречи между господами, уполномоченными вести предварительные переговоры о
мире между США и Германией. Причем, далеко не всякий раз инициаторами встреч
были представители «беспринципной» Америки, случалось, и крайне «принципиальные»
подданные кайзера Вильгельма II первыми демонстрировали соответствующие импульсы. Уже тогда
влиятельные в империи люди уверенно и даже открыто в прессе утверждали, что
центр силы сместился из Лондона в Вашингтон. От американского президента,
окружения и мнений боссов Уолл-стрита будет зависеть архитектура будущего после
окончания ПМВ. И Германии нельзя ошибиться в выборе партнера для заключения
сепаратного мира. Проще говоря, выгоднее сдаваться Америке, а не Европе. И
тогда она, может быть, позволит сохранить приобретенные на русском Востоке
территории…
Нельзя сказать, чтобы эту концепцию
в Берлине разделяли все без исключения. Имелась и, скажем так, «британская
партия», представители которой были уверены, что если и вести переговоры, то с
Лондоном. Только там возможно найти общий экономический язык. А этот язык в
Европе – главный. Переговоры в Швейцарии на некоторое время были заморожены, но
весной, когда в Германии окончательно победила «американская партия»,
возобновились. Историк Михаил Восленский в книге «Тайные связи Германии и США.
Блок империалистов против Октября (1917-1919)», изданной в СССР в 1968 году,
приводит ссылку на публикацию германского журналиста Карла Шеффлера в газете
«Фоссише цайтунг» в начале октября 1918 года: «Америка достигла такого пункта
своего внутреннего и внешнего развития, когда она стремится и должна стремиться
приобрести определенную власть над Европой — над всей Европой... В Америке
явно подготовляется мировая империя... Доктрина Монро — это доктрина
создания мировой державы... Сейчас молодая Америка ступила ногой на старую
Европу... с тем, чтобы ее поработить».
Толковый, видать был прогнозист,
этот Шеффлер, раз так точно определил будущее, как минимум на столетие. Что до
подозрений в политической ангажированности Восленского, если исходить из
названия работы, то можно добавить, что спустя четыре года после издания книги
Михаил Сергеевич стал невозвращенцем. Остался в Германии и был лишен советского
гражданства, которое ему вернули только в 1990-м.
После того, как в начале 1918 года в
Берлине определились в выборе главного партнера, весной тайные переговоры между
представителями США и Второго рейха продолжились. На дипломатическом поле брани
обе стороны дрались за каждый метр. С таким же упорством, с которым
продолжались реальные сражения на Западном фронте. После очередного перерыва
летом вышли во второй тур переговоров. Дошло до того, что был поставлен вопрос
о прямых контактах президента США Вудро Вильсона и высших особ Германии. Вряд
ли речь шла именно о кайзере, так как одним из камней преткновения в дискуссиях
был вопрос о политическом устройстве рейха после завершения ПМВ. В Вашингтоне с
монархическим будущем были принципиально не согласны.
Во второй половине августа, когда
войска Антанты перешли в так называемое «Стодневное наступление» и германские
дивизии начали тотальный отход на восток, представители США тут же заморозили
все контакты. Но когда в сентябре они с новой силой возобновились, их интонация
кардинально изменилась. Диалог сторон на глазах стал превращаться в монолог сильного.
Даже в диктат. Уже упоминавшийся Восленский приводил такие примеры: «11 октября
1918 г. через американского агента в Берне правительством США было дано
указание, чтобы рейхстаг как можно скорее одобрил текст ответа на первую ноту
Вильсона, а посланник США в Гааге - как всегда через тайного агента -
рекомендовал Вильгельму II поддерживать в высшей степени выгодную США
политическую ориентацию правительства Макса Баденского». Звучит уничижительно.
Посланник, то бишь, посол рекомендует (?) императору чужой страны!
Буквально с каждым октябрьским днем
американцы давили все сильнее. Подключился «главный калибр» - президент
Вильсон, который едва успевал подписывать одну ноту за другой. И всякий раз во
главу угла ставился вопрос о смене политического режима в Германии. Сначала
должен был уйти только Вильгельм, согласившись на смену династии. Затем вместе
с ним все Гогенцоллерны и вместе с ними крайне реакционный вояка Людендорф. В
противном случае Вильсон предрекал Германии революцию на подобии той, что потрясла
Российскую империю. К слову, американский президент как в воду глядел. В
последних числах октября 1918 года переговоры между Германией и США зашли в
тупик. В Берлине все еще верили, что, несмотря на грядущее в ближайшие дни
поражение в войне, правящая элита сохранит власть. В Вашингтоне отчетливо
понимали, что Германская империя – почти труп, а разговаривать с трупом
бессмысленно.
Отдельный вопрос, а что же хваленая
британская разведка? Равно, как и не столь хваленая французская? Неужели не
ведали, что могучий союзник плетет за спиной масштабные интриги? Думается -
ведали, но по определенным причинам активной контригры не вели. Так,
премьер-министр Франции Жорж Клемансо
только 29 октября впервые высказался по поводу возможного сепаратного мира
между Берлином и Вашингтоном. Британский премьер Дэвид Ллойд-Джордж всегда
поддерживал тезис «Германия виновата, Германия заплатит», но по поводу двойной
игры заокеанских друзей отмалчивался.
Михаил
БЫКОВ,
Специально
для «Почты полевой».