26 июля (по новому стилю)
1917 года в очередном номере газеты «Киевская мысль» было опубликовано, что «Гвардия
самовольно оставила свои позиции под
Тарнополем и
без всякого давления со стороны противника отошла в восточном направлении».
Из этих строк «произрастает
одна нога» недостойной истории, живущей и сегодня. «Вторая нога» – из
ежедневной сводки Ставки Верховного Главнокомандующего, датированной днем
раньше, в которой говорится примерно о том же. Поставил историю на ноги
начальник штаба ВГК генерал-лейтенант Александр Лукомский, отметивший в
докладе, комментирующем события 19-29 июля 1917 года, что «1-й гвардейский
корпус, сменённый в ночь на 7 (20) июля 5-м армейским корпусом, самовольно ушёл
в Вишневец (65 вёрст от боевой линии). Уже к вечеру 8 (21) июля неприятель
захватил предместье Тарнополя –
Загребель».
Генерал-лейтенант
Александр Лукомский
Надо заметить, что к
генералу Лукомскому коллеги в подавляющем большинстве относились очень хорошо,
считая его порядочным и самостоятельным человеком и хорошим профессионалом. Тем
удивительнее, что он позволил себе включить в официальный документ информацию,
мягко говоря, спорную. Начнем с мелочи: от передовой, с которой сменились полки
1-го Гвардейского корпуса до городка Вишневец (
Ну а дальше – понеслось. И
несется по сей день. Правда, в соответствующей прогрессии. По мнению некоторых
историков и любителей военной истории 1-й Гвардейский корпус не просто ушел,
сменившись, а бросил позиции, покинул Тарнополь на произвол судьбы. Дальше
других в оценках пошел современный исследователь, написавший: «Картина
поразительная: прославленный Первый гвардейский корпус – Преображенцы, Семёновцы, Измайловцы, Егеря,
Московцы, Гренадеры, Павловцы и Финляндцы – бежит перед слабейшим противником».
«Что произошло с фронтовиками?» – с пафосом вопрошает он.
Запасной батальон лейб-гвардии Семеновского полка, Санкт-Петербург,
21 июля 1917
Вот давайте и разберемся, что
же произошло с гвардейцами-фронтовиками в последних боях Русской Гвардии в
Галиции.
Если в кого и можно «кинуть
камень», так это в солдат и офицеров Лейб-Гвардии Гренадерского полка, которые
отказались идти в наступление еще тогда, когда оно имело место быть. А именно,
3 июля 1917 года. По решению полкового комитета, который возглавлял
штабс-капитан Игнатий Дзевалтовский-Гинтовт, большевик, сумевший за короткий
срок сделать большевистским почти весь
полк. Через два дня командование армией вынуждено было прибегнуть к крайним
мерам: оцепить стоянку гренадер в деревне Хородище силами кавалерийской дивизии
и двух артбатарей. Самых активных бунтарей, включая Дзевалтовского, арестовали
и отправили в тюрьму Каменец-Подольска. Полк практически расформировали. В нем
осталось только 300 человек, готовых идти в бой. Поэтому можно утверждать, что
лейб-гренадеры к тому дню, когда германцы начали контрнаступление в Галиции,
боевой единицей попросту не являлись. Их в первую голову принято обвинять в
том, что они бросили фронт и открыли немцу дорогу на Тарнополь. Но они этот
фронт даже не держали. Их просто путают с 6-й гренадерской дивизией, которая на
самом деле первой дала стрекача, оголив участок фронта.
Совершенно иная картина
складывалась вокруг Петровской бригады – Преображенского и Семеновского полков.
Они приняли удар 20 июля у деревни Мшаны (ныне – село Мшана, в
Генерал от кавалерии
Сергей Шейдеман
В соседней деревне столь же
упорно дрался Семеновский полк. В 1945 году в Буэнос-Айресе опубликовал
воспоминания о службе в полку штабс-капитан Юрий Макаров. «Доблестное поведение
наших двух полков в эти дни не осталось неотмеченным и со стороны новой власти.
В официальной истории 1-ой германской войны, изданной в 1923-м году, написано, что в эти дни
"только гвардейская Петровская бригада упорно удерживала врага, потеряв в
этих боях 80 %
своего офицерского состава", – вспоминал офицер-семеновец.
«Новая власть», как и многие
прочие, выражалась не точно. Оказался забыт подвиг солдат Гвардии Финляндского
полка. Между прочим, все тот же 1-й Гвардейский корпус, 2-я гвардейская
пехотная дивизия. Едва отдышавшись после тяжелых боев 17-18 июля под Хоростецом,
полк сменил на рубеже реки Серет батальоны гвардейского Московского полка,
отведенного в резерв. Это произошло в 22 часа 24 июля. С этого момента вплоть
до позднего вечера следующих суток полк находился в непрерывном бою с
превосходящими силами германцев. Только в 3-м батальоне потери составили 15%,
выбыло более 60 человек. Ясно, что батальон прибыл на защиту высоты «329» у
Тарнополя далеко не в полном составе после предыдущих боев. Полк покинул
Тарнополь и двинулся на новый рубеж у города Збораж только после получения
соответствующего приказа. Это было отражено в рапорте, поданном в Збораже в
связи с явной ошибкой, сделанной в сообщении Ставки ВГК. Крайне важно, что
комиссия под началом генерала от кавалерии Сергея Шейдемана приобщила этот
рапорт к материалам расследования Тарнопольской катастрофы. Живыми свидетелями
подвигов гвардейской пехоты под Тарнополем были казаки Забайкальской казачьей
дивизии, которой командовал будущий и последний начальник 1-й гвардейской
кавалерийской дивизии генерал-майор Африкан Богаевский. Не все, видать, убежали
и ускакали с поля боя на реке Серет, раз за проявленную на этом самом поле
храбрость Богаевский получил солдатского Георгия IV степени с лавровой ветвью (для офицеров –
нововведение Временного правительства).
Генерал-майор Африкан Богаевский с казачьей булавой
Газетчики «Киевской мысли»
попытались бросить тень не только на 1-й Гвардейский корпус, обвиняя в бегстве
всю Гвардию. Однако и во 2-м Гвардейском корпусе нашлись полки, которые никуда
бежать не собирались. Например, гвардейский Кексгольмский полк. Части корпуса
переводили перед «наступлением Керенского» на позиции южнее корпусов 11-й
армии, в тылу которой находился Тарнополь. Здесь-то Кексгольмцы и
продемонстрировали выдержку и доблесть. В отличие от множества других пехотных
частей, Кексгольмский полк отступал в полном порядке, регулярно огрызаясь и
давая сдачи, как это было, например, 22 июля у деревни Большевцы или 29 июля у
села Жабенцы. «Весь отход из Галиции, начатый и совершённый полком по
распоряжению высшего командующего состава, был произведён организованно и в
порядке; на указанной позиции полк остановился, закрепился и 16 (29) июля
принял бой с превосходящим его во много раз противником, отбил все его
ожесточенные атаки, нанёс противнику большой урон и остался в своём
расположении» (из протокола заседания полкового комитета от 4 августа 1917
года).
Да были проблемы с
дисциплиной в отдельных гвардейских фронтовых частях летом 1917-го, это глупо
отрицать. Помимо гренадер можно вспомнить Павловцев, дивизию гвардейских
стрелков. Ничем не проявил себя в этих боях славный Егерский полк, стоявший в
корпусном резерве. В чем он нисколько, естественно, не виноват. Гвардейская
кавалерия держала рубежи севернее Галиции – на Волыни, на кровавой реке Стоход
и поэтому никак под Тарнополем не отмечена. Одним словом, по-разному
складывалось у гвардейских полков в их последнее боевое лето. И огульно
обвинять всю Гвардию в трусости, как минимум, недобросовестно.
Михаил Быков,
специально для «Почты Полевой»