Войска на улицах Тарнополя, 1917

Но войска как отступали, так и продолжали отступать. Хуже того, бежали, не оказывая никакого сопротивления. В воспоминаниях генерала от инфантерии Андрея Зайончковского есть такой эпизод: 24 батальона из состава XLIX корпуса стремглав умчались в тыл при наступлении трех немецких рот! Историк-эмигрант Антон Керсновский писал, что в контратаку на наступающую германскую дивизию (до 10 000 штыков) поднялись 300 офицеров 2-й Финляндской стрелковой и 126-й пехотной дивизий. Ни один из солдат этих соединений за своими офицерами не пошел. Все 300 «русских спартанцев» из боя не вернулись.

Корнилов пытался превратить бегство в организованное отступление. В ближних тылах специальные отряды, составленные из остатков «батальонов смерти», чьи солдаты и офицеры в большинстве были выбиты еще в дни «Июньского наступления», отлавливали дезертиров. По приказу расстреливали мародеров и насильников. Петроградская газета «Время» 1 августа напечатала материал на основе рассказа генерал-майора Николая Аносова, приехавшего с фронта: «Развал в армии не поддается никакому описанию. В одной дивизии 7 рот более месяца сидели в окопах, остальные 57 рот находились далеко в тылу, почти у Кременца и упорно отказывались идти в окопы, называя всех тех, кто был на передовых линиях, изменниками. Были полки,… заявлявшие, что они согласны идти в окопы, но только до осени. Всякие попытки привести в порядок вызывали репрессии со стороны солдат вплоть до убийств. Бежавшие солдаты грабили деревни, жителей и интендантские склады. Комитеты в дни тяжелых испытаний на юго-западном фронте оказались бессильными. Сплошь и рядом комитеты созывали собрания в тот момент, когда соседние части шли в атаку. При всяком наступлении солдаты заставляли идти в первой цепи офицеров. Были случаи, когда офицеров расстреливали находящиеся позади их солдаты, после чего часть их отказывалась идти вперед, заявляя, что у них нет офицеров. В окопах одного полка были найдены телефоны, соединяющие с немецкими окопами…».

Солдаты русской армии, 1917

Встав по левому берегу реки Збруч, армии Юго-Западного фронта начали приводить себя в порядок. Но германцы, австрийцы и переброшенные сюда турецкие части не успокоились. Последние попытались было взять Каменец-Подольский, но были отброшены. Германцы форсировали Збруч в районе города Гусятин, но после контрудара вернулись на правый берег. К 28 июля ситуация стабилизировалась, хотя территориальные потери и не закончились. В ночь со 2 на 3 августа была оставлена столица Буковины – Черновицы.

Примечательно, что на второй день успешного германо-австрийского наступления на Русском фронте в рейхстаге завершилось обсуждение общего положения на фронтах. Несмотря на то, что генерал Эрик Людендорф, видевший достижения своих солдат собственными глазами с наблюдательной артиллерийской вышки, еще вечером 19 июля доложил в Берлин о решительном успехе, 20 июля рейхстаг принял резолюцию, в которой заявил, что стремится «к миру, соглашению и к прочному примирению народов». По сути, это было завуалированное предложение мира, но на условиях, которые никак не могли устроить страны Антанты. Даже такая армия, какой была русская к лету 1917 года, требовала от Германии и ее союзников держать на Восточном фронте значительные силы. И силы Германии были на исходе.

Михаил БЫКОВ,

                                                                                              специально для «Почты Полевой»