К началу 1916 года, когда и на Западном, и на Восточном фронте война приобрела ярко выраженный позиционный характер, многим стало ясно, что время блестящей кавалерии безвозвратно уходит. Великая триада родов войск, державшаяся веками, – пехота, кавалерия, артиллерия – разваливалась на глазах. 

Спустя сто лет уже невозможно выяснить точно, сколько лошадей участвовало в Первой мировой войне, сколько их не вернулось с фронта. Более-менее внятные цифры есть в Великобритании. Считается, что через Ла-Манш на Западный фронт был переправлен миллион голов. После окончания войны в ноябре 1918 года на острова вернулись только 62 тысячи лошадей. Так утверждает писатель Майк Морпурго, автор романа «Боевой конь» про скакуна по кличке Джоуи. В 2011 году по этому роману Стивен Спилберг снял одноименный фильм. Авторитетный историк, уже полвека исследующий ПМВ, профессор Йельского университета Джей Уинтер считает, что в войне участвовало 4-5 миллионов лошадей. В других источниках говорится о 6 миллионах. Третьи сообщают о 8 миллионах… погибших лошадей.

В любом случае числа огромны, что неудивительно. Если отталкиваться от того, что 8-10 процентов солдат в армиях стран-главных участниц в канун войны служили в кавалерии, то можно довольно точно вычислить необходимое количество строевых лошадей для кавалерийских полков России, Германии, Франции, Австро-Венгрии и Великобритании. 

Перед войной российская кавалерия насчитывала 100 тысяч всадников, сразу после мобилизация ее численность удвоилась. В основном за счет призыва в казачьих областях. Германцы располагали 90 тысячами кавалеристов. Французские конные полки состояли из 60 тысяч человек. Любопытно, что к 1914 году во французской армии сохранились кирасиры (в русской таковыми остались только 4 полка 1-й гвардейской кавалерийской дивизии). Если в ХХ веке русские кирасиры шли в бой в обычной полевой форме, а кирасы и белые мундиры носили только на парадах, то их французские коллеги по тяжелой кавалерии имели полевую форму, как при Наполеоне: конский хвост на металлическом шлеме, металлическая же кираса, алые штаны, краги. Австро-Венгерская армия насчитывала до 50 тысяч всадников, причем половину составляли венгерские гусары, воевавшие, как и положено, в расшитых доломанах и ментиках. По крайней мере, в первые недели войны. Британцы, имевшие в регулярной армии одну кавалерийскую дивизию и одну бригаду, к сентябрю 1914 года сформировали еще 14 кавбригад. Таким образом, количество всадников достигло примерно 17-18 тысяч.

Получается, что в начале войны под седлом только в этих странах находилось более 400 тысяч строевых лошадей. А ведь кавалерия имелась и у других стран-участниц ПМВ. Весьма развита она была в Османской империи, вступившей в войну в ноябре 1914-го. Крепко сидели в седлах… индийские кавалеристы. Британская Индия вступила в войну одновременно с метрополией – Великобританией, и сразу отправила на Западный фронт четыре дивизии, две из которых – кавалерийские. Любопытный факт: сегодня Индия является единственной страной в мире, армия которой полностью сохранила кадровую кавалерийскую часть – 61-й полк. Это вовсе не церемониальное подразделение, каковые остались в ряде армий мира, в частности, российской и британской. Это полноценная боевая часть.

Тактика и стратегия кавалерии в войне, в которой уже вовсю задействовано автоматическое оружие, скорострельная артиллерия, самолеты, броневики и первые типы танков, – это разговор специальный и большой. Ограничимся лишь тем, что на главных фронтах ПМВ довольно быстро отказались от главного и самого грозного кавалерийского оружия – «конного шока». Тех самых лобовых атак в сомкнутом конном строю, что часто приводили к успеху в менее технологически оснащенных войнах. Фронтальные атаки развернутыми эскадронами, равно как и знаменитая казачья «лава» приводили к локальным успехам и в 1914 году, но вели к колоссальным потерям в живой силе. А в коннице к потерям в живой силе всегда относили не только всадников, но и боевых коней. 

Достаточно вспомнить хрестоматийную атаку 3-го эскадрона Лейб-гвардии Конного полка под командованием барона Петра Врангеля на позиции германской батареи, произведенную 19 августа 1914 года под Каушеном в Восточной Пруссии. Эскадрон задачу выполнил, батарею захватил, но пока скакал, потерял почти всех офицеров и 20 нижних чинов. Штатный состав русского эскадрона – 128 сабель. Но это было уже в конце боя. А в начале конная атака кавалергардов, конногвардейцев, улан Ее Величества, конно-гренадер и кирасир была сбита артиллерийским и пулеметным огнем, заставившим всадников спешиться. В том бою гвардейцы потеряли и много лошадей. И каких лошадей! Кирасирские кони – это могучие животные с высотой в холке не менее 168 см, таких искали для элитной кавалерии по всем конезаводам не только России, но и Европы. Во время атаки 3-го эскадрона немецкие пушкари не успели поменять углы прицелов и били прямой наводкой так же, как ранее били по наступавшим пешим шеренгам. И большая часть попаданий пришлась на скачущих лошадей.

Редки на ПМВ были фронтальные атаки кавалерии. Нечасты и лобовые столкновения конных масс. Можно вспомнить встречные кавалерийские бои в Галиции в августе-сентябре 1914-го. Когда эскадрон на эскадрон, когда полк на полк, а однажды – и дивизия на дивизию. Знаменитый бой под Ярославицами, в котором 21 августа сшиблись русская 10-я кавалерийская дивизия генерала Федора Келлера и австрийская 4-я кавдивизия. Несмотря на двойное преимущество австрийцев в эскадронах келлеровцы праздновали полную победу. В реляциях отдельно подчеркивалось, что трофеем дивизии стали 300 австрийских лошадей.

 

На Западном фронте вести подобные бои было тем более сложно, что и так довольно ограниченные пространства были скоро оплетены колючей проволокой, уставлены заграждениями и изрыты окопами и блиндажами. И кавалерию уже в 1915 году отвели в резерв. На Восточном фронте нашли другой способ использовать всадников. В том же 1915 году в связи с убылью пехотных офицеров из конницы в пехоту стали переводиться многие офицеры-кавалеристы. А вскоре нашлось дело и нижним чинам. На различных участках фронта кавалерию спешивали и оправляли в окопы. Сражаться наравне с пехотой.

Разумеется, за кавалерией остались некоторые ее природные функции. В частности, ведение мобильной разведки. Хотя и тут у лошади появился неожиданный конкурент – аэроплан. Поначалу авиации в ПМВ большого значения не придавали. Но уже спустя год после начала войны небо рассекали сотни и сотни самолетов, главной задачей которых было вовсе не бомбометание и уж тем более не бои друг с другом, а именно разведка.

Теоретически сохранилась за кавалерией и другая функция – преследование отступающего неприятеля. Но на практике редкие русские военачальники ПМВ отваживались отправлять конные части и соединения далеко вперед. Почему – вопрос компетенции. Показателен в этом смысле рейд германской кавалерии, организованный в сентябре 1915 года и названный Свенцянским прорывом. Поначалу несколько немецких дивизий совершили тот самый прорыв фронта, а затем устремились в русские тылы, преследуя отступающие части. 

В ходе войны вырабатывалась и новая тактика. Применительно к кавалерии появился даже такой термин – «ездящая пехота». Дивизионные и корпусные командиры учитывали сохранившуюся за кавалерией мобильность и отправляли ее затыкать возникающие на линии фронта бреши. Конная часть быстренько добиралась до брошенной или ослабленной позиции, спешивалась и занималась пехотным делом до тех пор, пока не подойдет основной резерв.

Строевые лошади гибли не только в боях. Сказывались болезни, голод, морозы, изнеможение – все то, что переживали и их хозяева. Но человеку, понятное дело, надо меньше еды и воды, он может укрыться в шалаше или крохотном сарае, для него развернуты полевые медпункты и большие стационарные лазареты.

Но если о собственной строевой лошади кавалерист старался заботиться дополнительно, как-никак – боевой товарищ, от состояния и действий которого нередко зависела жизнь всадника, то еще более тяжелая участь выпала на долю коней-работяг. И огромных тяжеловозов, таскавших крупнокалиберные гаубицы, и выносливых калмыцких «маштачков», на чью долю доставались вьюки с грузами, пулеметы, телеги с ранеными и так далее. Тут и самый гуманный ездовой мог не справиться при всей любви к животным. Скажем, для перевозки 152-мм крепостной гаубицы требовалось 10 крупных лошадей.

Видимо, тут и кроется причина, по которой точная статистика по «лошадиной армии» в ПМВ отсутствует. Кому и как было считать всех участвовавших и погибших в войне крестьянских лошадок, в горячке боя мобилизованных  по устному приказу озабоченного выполнением приказа поручиком.

            Михаил БЫКОВ,