В сентябре 1914 года страны Антанты – Россия, Великобритания и Франция – заключили договор, согласно которому стороны обещали друг другу не заключать сепаратный мир с государствами-противниками. Однако уже к концу 1915-го по Европе поползли слухи о сепаратных переговорах каждого с каждым.

Правда ли, что дипломаты и представители общественности активно включились в подобные переговоры или это был еще один элемент информационной войны?

В декабре 1915 года в Петроград прибыла Мария Васильчикова, с 1880 года фрейлина императриц, служившая также у великой княгини Елизаветы Федоровны, сестры императрицы Александры Федоровны. Иногда фрейлину аттестуют графиней или княжной. На самом деле она была представительницей нетитулованной ветви Васильчиковых, принадлежавшей, тем не менее, к высшей аристократии России. Родилась Маша В., как звали ее за глаза, в 1859 году. Так что к началу ПМВ она была уже в летах и активной роли при царском дворе не играла. Более того, довольно долго жила в собственном имении «Глогниц» неподалеку от австрийской столицы Вены. Французский посол в России Морис Палеолог утверждает в мемуарах, что имение принадлежало князю Францу фон Лихтенштейну, в конце XIX века бывшему австрийским послом в России. Разночтение, казалось бы, мелкое. Но на самом деле – важное.

Едва началась война, австрийские власти запретили Васильчиковой покидать виллу, что ее нисколько не смутило. Оставаясь в девицах, 55-летняя Маша вела активный образ жизни. Вечера, приемы и прочие мероприятия в имении сменяли друг друга, несмотря на войну. Так бы все и шло, но на излете 1915 года «толстая Маша» (Васильчикова отличалась нескромными габаритами и недюжинной физической силой) получила из России печальное известие о смерти ее 80-летней матушки. Насколько искренне стремилась фрейлина к семейному склепу в Петрограде, не скажет никто. А вот в том, что выезд из Австрии в Россию ей разрешили при условии осуществления одной деликатной миссии – факт, подтвержденный многими источниками. Суть миссии такова: лично передать Николаю II письма от великого герцога Дармштадтского Эрнста Людвига, являвшегося братом супруги русского государя.

Министр уже вечером доложил о встрече Николаю II. Государь отнесся к происшедшему крайне отрицательно. Дословно он произнес следующее: «Что за гадость! Передайте ей, чтоб не смела писать». Само собой, Васильчиковой в приеме было отказано, родственникам, знати, высшему чиновничеству было рекомендовано фрейлину не принимать. Царь даже решил срочно отправиться в Ставку в Могилеве, дабы лишить кого бы то ни было малейшей возможности спекулировать на этой теме. А «тема» довольно быстро разошлась по Петрограду. Пошли всяческие пересуды об участии императрицы Александры Федоровны в переговорах с немцами, о предательстве, о шпионах в сердце империи…

Перед Васильчиковой закрылись все двери. Ее письма ко многим влиятельным лицам, содержащие те же тезисы о необходимости сепаратного мира с Германией, остались без ответа. Ее попытки в течение двух дней встретиться с некоторыми членами императорской фамилии, председателем Думы Михаилом Родзянко, самой близкой к императрице фрейлиной Анной Вырубовой ни к чему не привели. Вернее, привели, но к печальному для Маши В. результату. Вернувшийся из Ставки император распорядился было сослать «ангела мира» в Соль-Вычегодск, но в последний момент смилостивился и велел отправить фрейлину в ее украинское поместье в Черниговской губернии без права его покидать. О возвращении Васильчиковой в Австрию и речи не было. Царь прекрасно понимал, как истолковали бы подобное решение в оппозиционных кругах и среди аккредитованных в Петрограде дипломатов. Последние были полностью в курсе подробностей приезда фрейлины в Россию, так как, по мнению министра Сазонова, было бы глупо скрывать очевидное, и он лично оповестил о ситуации послов Франции и Великобритании.