У этой битвы, грянувшей 7 февраля 1915 года, есть несколько названий. Второе Августовское сражение, Вторая Восточно-Прусская операция, Мазурское сражение, Зимнее сражение у Мазурских озер. 

Последних двух придерживаются по большей части немецкие военные историки. Остальные названия чаще встречаются в нашей историографии. Впрочем, сути случившегося на границе Пруссии и России в феврале-марте 1915-го названия не меняют. Кстати, сразу стоит пояснить, почему февраль-март. Формально Августовская операция закончилась 26 февраля. Но к этому времени началась другая – Праснышская, южнее, но тоже на границе Пруссии и России, с теми же стратегическими целями с обеих сторон. По времени они слились в одну большую драку. Географически Августов и Прасныш (ныне Августов и Пшасныш на северо-востоке Польши) разделяли полторы сотни верст, а еще героическая русская крепость Осовец (ныне – город Осовец-Крепость в Польше), которой досталось и в первом, и во втором случаях.

Суть же происходившего такова: русская Ставка во главе с великим князем Николаем Николаевичем-младшим и германский штаб Восточного фронта во главе с талантливым дуэтом генералами Гинденбургом и Людендорфом планировали в начале 1915 года примерно одно и то же. Немцы – атаковать на северо-западе. И русские – атаковать на северо-западе. Немцы этим наступлением хотели разгромить Северо-Западный фронт русских и выйти на оперативный простор центральной Белоруссии, а дальше – к Смоленску и Москве с промежуточным отсечением Варшавского выступа. Русские хотели разгромить германские силы на пути в Восточную Пруссию и северную Польшу и выйти через Варшавский выступ на прямую дорогу к Берлину.

Амбициозно? Еще бы! Конечно, в приказах по подготовке к наступлению в обоих штабах формулировали задачу скромнее. Для начала Людендорф предполагал окружить и уничтожить 10-ю армию генерала от инфантерии Фаддея Сиверса. Потом уже разбираться с отсеченными соединениями под Варшавой, учитывая, что параллельно в наступление пойдут силы, сконцентрированные на Карпатском направлении, где австро-венгры были усилены германской армией генерал-полковника Александра фон Лизингена. Снова – клещи. Снова – «Канны». В Русской ставке приказывали для начала разобраться с «альма матер» прусского офицерства – Восточной Пруссией.

Существенная разница планов заключалась в том, что германо-австрийский был предложен на месяц раньше, чем русский. И подготовка к их осуществлению началась в соответствующие сроки. Идею генерал-квартирмейстера Ставки генерала от инфантерии Юрия Данилова-Черного одобрили только во второй половине января. То есть тогда, когда ударный кулак в Восточной Пруссии немцы собирали вовсю. Надо добавить, что в штабе Гинденбурга знали о грандиозных планах русской Ставки одновременно с наступлением Северо-Западного фронта двинуть в Карпаты и дальше – в Венгерскую долину армии Юго-Западного. Посему изрядно спешили, дабы упредить противника. А у противника к тому времени была вот такая мега-стратегия, но не было реальных сил, чтобы ее реализовать. Уже начал ощущаться дефицит снарядов и винтовок. Уже не хватало в частях кадровых строевых офицеров и унтеров, уже полки имели в среднем не более 2/3 личного состава. Конечно, перед грядущими битвами в начале 1915 года старались усилиться, фронт пополнялся второочередными дивизиями, но все-таки ресурса явно не хватало для решения той сверхзадачи, что родилась в Ставке: в ходе одной большой операции изничтожить австрийскую армию, взяв Будапешт и добраться до Берлина.

Германцы ударили первыми. На северо-западе. Пока у нас еще формировалась новая 12-я армия генерала от кавалерии Павлом Плеве (12 пехотных и 8 кавалерийских дивизий), которой предстояло наступать, упираясь левым флангом в правый берег Вислы, на Сольдау – Кенигсберг, противник сумел сконцентрировать севернее, в районе Инстербурга, Тильзита, чтобы ударить из-под Немана в направлении Августова – Гродно. Причем, ударить двумя кулаками с традиционным уже обходом фланга. Войска перебрасывались в лесистые, прикрытые системой Мазурских озер и каналов места, где русских войск почти не было. 

Приказ об отходе получили все начальники корпусов, кроме Булгакова. Была потеряна связь со штабом армии. Торопливо, бросая правый фланг и стремясь уйти от обходного маневра Эйхгорна, двинулся к Ковенской крепости (ныне – Каунас, Литва) III корпус, западнее, вдоль реки Бобр плавно начали отходить XXVI и III Сибирский корпуса. И только ХХ продолжал сражаться, даже не зная, что за спиной и справа нет уже ни одной русской части. Приказ об отступлении на Гродно был получен только 14 февраля. Именно в это время после мощных метелей, набросавших снегу в густых Августовских лесах выше колена, грянула оттепель. Землю на редких дорогах и обочинах развезло, орудия и пулеметы пришлось нести на руках, а в полях работали специальные команды с лопатами, расчищая от сугробов путь. Полки шли, не зная, что уже отрезаны от своих плотным кольцом частей 10-й немецкой армии.

Вскоре начались непрерывные бои, растянувшиеся на восемь дней. Четыре потрепанные дивизии русских дрались с семью пехотными и одной кавалерийской дивизиями немцев при подавляющем преимуществе вражеской артиллерии.

Солдаты какой еще армии мира могут побеждать в окружении и брать пленных? 106-й пехотный Уфимский полк в двухдневном бою взял 1000 солдат и 16 офицеров, 12 орудий и 4 пулемета, да еще и полковое знамя в придачу. Днем позже 116-й пехотный Малоярославский полк захватил 500 пленных. В обще сложности 27-я и 29-я пехотные дивизии пленили более 4000 немцев. К городу Гродно из окружения пробились только два полка:  113-й пехотный Старорусский и 114-й пехотный Новоторжский. Хотя назвать их полками в полном смысле затруднительно: перед прорывом Новоторжцы насчитывали 1300 штыков, Староруссцы – 700…

Остальные пробиться не смогли. Этих остальных в четырех дивизиях, не считая нескольких сотен артиллеристов, казаков и сапер, оставалось перед последним боем менее 12 тысяч штыков.