Резкий рост значения боевой авиации в современных войнах автоматически вызвал и столь же резкий рост значения наземной ПВО. Во время Вьетнамской войны ПВО очень успешно противостояла авиации, что вызвало некоторую переоценку ее возможностей. Между тем, перед ПВО всегда стоит одна принципиальная проблема, разрешить которую не удастся никогда – она по определению является пассивной стороной, вынужденной реагировать на действия авиации противника. Таким образом, противник всегда владеет инициативой. В значительной степени это относится и к технической сфере – создание новых систем ПВО, а теперь и ПРО, определяется тем, что нового создал противник в области авиации и ракетного вооружения.

Даже борьба с традиционными аэродинамическими целями для ПВО становится всё сложнее. Видимость самолетов в радиолокационном диапазоне снижается, быстро развиваются средства РЭБ. Причем для последних задачей теперь становится не просто тупо задавить РЛС противника помехами, а сформировать на их экранах ложную мишенную обстановку, чтобы ЗУР стали в буквальном смысле ракетами «земля – воздух». К самолетам теперь добавляются крылатые ракеты. Они пока еще не несут бортового вооружения и средств РЭБ, зато их ЭПР очень невелика, поэтому их крайне сложно обнаружить.

Новой серьезнейшей проблемой ПВО становятся высокоскоростные малоразмерные высокоточные боеприпасы, которые исключительно сложно поразить именно из-за малых размеров и высокой скорости (особенно тяжело станет, если появятся гиперзвуковые боеприпасы). К тому же дальность этих боеприпасов постоянно растет, выводя носители, т.е. самолеты, из зоны действия ПВО. Это делает положение ПВО откровенно безнадежным, ибо борьба с боеприпасами без возможности уничтожить носители заведомо проигрышна: рано или поздно это приведет к истощению боекомплекта ЗРК, после чего будут легко уничтожены как сами ЗРК, так и прикрываемые ими объекты. 

Еще одна не менее серьезная проблема – беспилотники. Как минимум, это проблема потому, что их просто становится очень много, это еще более усугубляет проблему нехватку боекомплекта ЗРК. Гораздо хуже то, что значительная часть БПЛА является настолько малоразмерными, что никакие существующие средства ПВО не могут их ни обнаружить, ни, тем более, поразить, поскольку ни РЛС, ни ЗУР просто не рассчитаны на подобные цели. В этом плане очень показателен случай, произошедший в июле 2016 г. Чрезвычайно высокий уровень технической оснащенности и боевой подготовки личного состава ВС Израиля хорошо известен. Однако израильтяне ничего не смогли сделать с маленьким, тихоходным, невооруженным разведывательным российским БПЛА, появившимся над северными районами Израиля. Сначала ракета «воздух-воздух» с истребителя F-16, а затем две ЗУР ЗРС «Пэтриот» прошли мимо, после чего БПЛА беспрепятственно ушел в воздушное пространство Сирии.

Истребитель F-16

Наконец, «ренессанс» баллистических ракет требует создания систем ПРО.

По-видимому, в ближайшей перспективе произойдет «смычка» ПРО и дальней ПВО, поскольку стоящие перед ними проблемы достаточно схожи. Необходимо максимально увеличивать дальность стрельбы ЗРК и скорость ЗУР, чтобы поражать баллистические ракеты, либо их БЧ, а также самолеты, а не их боеприпасы. Соответственно, необходимы средства разведки (РЛС), обеспечивающие увеличение дальности стрельбы ЗУР, т.е. способные обнаруживать высокоскоростные цели с низкой ЭПР на дальностях несколько сот километров. На самом деле, второе гораздо сложнее первого, т.е. намного проще создать «дальнюю» ЗУР, чем обеспечивающую ее РЛС. Всё более актуальной становится пассивная радиолокация, поскольку только она по-настоящему устойчива к средствам РЭБ.

Таким образом, одна из тенденций наземной ПВО – экстенсивное наращивание ТТХ перспективных систем по сравнению с существующими. Эти задачи сложны, но решаемы именно в силу экстенсивности. На развитие ПВО дальней зоны и на ПРО придется потратить очень большие деньги, но ситуация не кажется безнадежной даже применительно к РЛС, тем более – применительно к ЗУР. Кроме того, количество потенциальных целей в данном случае сокращается из-за общего сокращения количества самолетов в составе почти всех ВВС мира. Т.е., если получится успешно выбивать носители, они достаточно быстро закончатся.

Борьба с целями в ближней зоне гораздо сложнее. Какой бы замечательной не была дальняя ПВО, она не может гарантировать 100%-ное поражение носителей. Соответственно, не утратит актуальности задача борьбы с высокоточными боеприпасами. Против же малых беспилотников ПВО дальней зоны заведомо будет бессильна. 

Новым мэйнстримом в связи с этим становятся ЗРПК, самым известным из которых является отечественный «Панцирь-С1». Они могут уничтожать малоразмерные скоростные цели с помощью малогабаритных ЗУР, а пропущенные цели, либо еще более малоразмерные – добивать из пушек. Подобное решение, однако, представляется паллиативным. Для ЗРПК остается проблема истощения боекомплекта (как ракетного, так и артиллерийского) в случае массированного налета противника. Кроме того, против мини- и микро-БПЛА бороться сложно даже таким способом. Здесь происходит буквальная реализация пословицы «стрелять из пушек по воробьям». Разумеется, артиллерийский снаряд на несколько порядков дешевле ЗУР и дешевле любого БПЛА. Тем не менее, если беспилотник совсем маленький, можно истратить весь артиллерийский боекомплект по одному аппарату, но так и не добиться попадания. Кроме того, здесь будет крайне сложно обеспечить наведение на цель. В данном случае проблемой становятся не только малые размеры, но теперь уже и очень низкая скорость цели. 

ЗРПК «Панцирь-С1»

Таким образом, необходимо будет создавать многоспектральные средства разведки, работающие в нескольких радиолокационных, инфракрасном и оптическом диапазонах с синтезированием полученных изображений в одно. Только так можно уверенно обнаруживать и сопровождать малоразмерные цели, как высоко-, так и низкоскоростные. Что касается средств поражения, то здесь рано или поздно потребуются принципиальные решения.

Одним из них представляется применение очень мощных средств РЭБ, которые обеспечивали бы не только гарантированный разрыв связи БПЛА с пунктом управления, но и полное «выжигание» электроники самого беспилотника. Второе решение – создание боевых лазеров. Сейчас уже стало достаточно ясно, что создать боевые лазеры большой дальности не получится из-за неразрешимости проблем источников энергии и, главное, рассеивания и поглощения луча в атмосфере. В ближней зоне все эти проблемы стоят гораздо менее остро. При этом лазер представляется оптимальным вариантом для уничтожения малоразмерных целей. Для лазера эти размеры, а также скорость цели не имеют значения, была бы обеспечена точность наведения хотя бы на пару секунд. Наконец, можно применять против малых БПЛА такое совершенно нехарактерное для ПВО оружие, как снайперские винтовки, причем не только традиционные, но также лазерные и электромагнитные, которые пока существуют лишь в проектах.

Эксперименты по созданию всех описанных средств поражения идут довольно активно, но пока здесь успехов гораздо меньше, чем в развитии ПРО и ПВО дальней зоны. Но решать эти проблемы придется обязательно, поскольку сейчас ближняя ПВО как никогда сильно отстала от развития средств воздушного нападения, с коими она призвана бороться. И это при том, что разгром ПВО одной из сторон на начальном этапе войны с очень высокой вероятность означает, что эта сторона быстро проиграет войну в целом. 

Что касается идущих сейчас войн на Ближнем Востоке и на Украине, здесь складывается достаточно интересная ситуация. ВС Украины, ВС Сирии, ВС Ирака, ВС Саудовской Аравии, ВС ОАЭ и армии других арабских монархий имеют абсолютное превосходство в воздухе над своими противниками (т.е. у их противников вообще нет авиации), но никому из них победу это не принесло. И это при том, что и наземная ПВО у противников перечисленных стран весьма слабая и примитивная. 

Вертолет АН-64А

ВВС Сирии за период гражданской войны (она началась весной 2011 г.) потеряли к настоящему времени, как минимум, 4 бомбардировщика Су-24, 9 штурмовиков Су-22, 17 истребителей-бомбардировщиков МиГ-23 и 21 МиГ-21, 12 учебно-боевых самолетов L-39, 1 транспортный самолет Ан-26, 8 ударных вертолетов Ми-24 и Ми-25, а также 1 SA342, 28 многоцелевых Ми-8 и Ми-17 и 1 Ми-14ПЛ. Всего Сирия потеряла не менее 90 самолетов и не менее 40 вертолетов (в некоторых случаях их типы точно не установлены). В эти значения включены потери на земле, а также по техническим причинам, но подавляющее большинство этих потерь – от наземной ПВО боевиков, в первую очередь – от ПЗРК различных типов. Потери российской авиации в Сирии составили 2 самолета и 5 вертолетов, из которых лишь один ударный вертолет Ми-35 и один многоцелевой Ми-8 – от ПВО боевиков. Никаких «изысков» в этой войне нет ни у одной из сторон, она ведется на техническом и тактическом уровне 70-х – 80-х гг. ХХ в. (несколько выше стоит, конечно, российская авиация, поэтому ее потери очень невелики). Весьма примитивная, в общем-то, ПВО боевиков нанесла огромные потери сирийским ВВС. Впрочем, именно действия авиации по поддержке сухопутных войск на поле боя и по снабжению осажденных боевиками гарнизонов позволили сирийской армии продержаться до прихода российской помощи, а ВКС РФ хотя и не обеспечили полного разгрома противника, но переломили крайне неблагоприятный для войск Асада ход боевых действий. Таким образом, действия ПВО оказались хотя и значимым, но отнюдь не решающим фактором в этой войне.

Совершенно другая ситуация сложилась на Украине. Как и в Сирии, война здесь велась на техническом и тактическом уровне 70-х – 80-х, наземная ПВО ополченцев Донбасса была весьма невелика и примитивна, она состояла почти исключительно из различных ПЗРК («Стрела-2», «Стрела-3», «Игла-1», «Игла») при очень небольшом количестве ЗРК ближней зоны («Оса», «Стрела-10»). С мая по август 2014 г. она сбила 1 бомбардировщик Су-24, 6 штурмовиков Су-25, 2 истребителя МиГ-29, 1 самолет видовой разведки Ан-30, 2 транспортных самолета (Ил-76 и Ан-26), по 6 вертолетов Ми-24 и Ми-8, 2 разведывательных БПЛА Ту-143. Эти потери были, конечно, чувствительны, но отнюдь не катастрофичны для армейской авиации и ВВС Украины. Тем не менее, с конца августа 2014 г. украинская авиация практически перестала появляться над полем боя, что очень способствовала катастрофам армии этой страны под Иловайском и Дебальцево. Таким образом, в этой войне наземная ПВО добилась гораздо меньшего результата, чем в Сирии, но гораздо сильнее повлияла на ход боевых действий. Видимо, в данном случае дело не в ПВО как таковой, а в психологическом состоянии украинских военнослужащих, которое оказалось гораздо хуже, чем у их сирийских коллег (возможно, из-за разного ощущения справедливости ведущейся войны).

ВВС аравийских монархий, в отличие от ВВС Украины и Сирии, располагают множеством самых современных боевых самолетов и вертолетов американского и европейского производства. С начала интервенции в Йемен (т.е. с конца марта 2015 г.) до сегодняшнего дня ВС Саудовской Аравии потеряли 1 истребитель-бомбардировщик F-15S, 1 боевой вертолет АН-64А, 1 боевой БПЛА китайского производства «Илонг» (возможно, по техническим причинам разбилось еще 2-3 саудовских вертолета). ВВС ОАЭ потеряли 1 истребитель-бомбардировщик «Мираж-2000DAD». Кроме того, ВС Марокко и ВС Бахрейна потеряли по 1 истребителю-бомбардировщику F-16. Такие потери можно считать крайне незначительными, при этом непонятно, какая часть из них приходится на действия ПВО хуситов, а какая – на отказ техники. Не исключено, что хуситы не сбили вообще ничего, тем не менее, они продолжают успешно сопротивляться многократно более мощным и прекрасно оснащенным войскам интервентов. Таким образом, в этой войне роль наземной ПВО – почти нулевая, но это практически никак не влияет на ход войны. Видимо, здесь тоже главным фактором оказалось не качество оружия, а уровень боевой и морально-психологической подготовки. Заваленные деньгами и заплывшие жиром «профессиональные армии» монархий оказались несостоятельны против нищих, малограмотных, но прекрасно мотивированных хуситов. Впрочем, это уже не относится к перспективам развития наземной ПВО.