Формально ВМФ
РФ входит в число крупнейших флотов мира, причем, как и остальные виды ВС, он в
последние годы проходит через значительное обновление корабельного состава.
В российском
ВМФ есть всё, что положено – подводные силы, надводные корабли океанской,
морской и прибрежной зон, морская авиация, морская
пехота, береговая оборона. Он уступает ВМС США и ВМС НОАК,
но, вроде бы, не катастрофично.
Есть, однако, у
российского ВМФ две принципиальные проблемы. Одна из них – общая для всех
флотов мира: ВМС являются самым дорогостоящим и самым долго строящимся видом
ВС. И здесь уже в каждом государстве индивидуально решают, какому виду ВС
отдавать приоритеты. В глубоко континентальной России ВМФ не может занять в
списке приоритетов первое или даже второе место. Вторая проблема – чисто наша.
Рассматривать ВМФ РФ «в целом» абсолютно бессмысленно, поскольку он даже
теоретически не способен собраться в одном месте, больше таких флотов в мире
нет. Он разделен на множество частей, причем даже внутри отдельных флотов. Нет
такой проблемы разве что у Каспийской флотилии, полностью доминирующей на своем
морском ТВД. ЧФ сильно полегчало после возвращения Крыма в состав РФ, зато
возникла весьма сложная задача обороны этого наполовину изолированного
полуострова. БФ находится в небольшом полностью закрытом морском бассейне, но и
он разделен на чисто символическую Ленинградскую ВМБ на основной территории
страны (в Кронштадте) и основные силы в анклавной Калининградской области,
отделенной от остальной территории страны государствами – членами НАТО. СФ,
вроде бы, един, но на него теперь возложена задача обороны гигантской
Российской Арктики (при том что СФ целиком базируется в ее западном «углу»), хотя
никто не снимал с него задачу действий в Атлантике и даже в Средиземном море. При
этом обмен силами между европейскими флотами и флотилией по внутренним водным
путям сильно затруднен из-за гидрографических проблем Волги, а по внешним путям
возможен только в мирное время. ТОФ же полностью изолирован от остальных
флотов, при этом разделен на Приморскую и Камчатскую флотилии, между ВМБ
которых почти 2,5 тыс. км, причем контроль над этим морским пространством с
нашей стороны, мягко говоря, не гарантирован.
По сути, нам
нужно строить примерно семь отдельных флотов и флотилий по индивидуальным
программам. Излишне говорить, что это нереально даже при гораздо более мощной
экономике, чем российская. Поэтому все эти семь флотов надо вписывать в
формально единый ВМФ.
Это неизбежно
означает, что надо раздавать всем понемногу, что не решает проблемы ни одного
из флотов. Лишь с Каспийской флотилией всё хорошо потому, что Каспийское море
географически является озером, единственный вход в него полностью
контролируется Россией, а остальные страны, выходящие к этому морю, не способны
конкурировать с Россией в научно-техническом и экономическом плане, к тому же
не являясь ее потенциальными геополитическими противниками. Для европейских
флотов в данный момент спасением является нынешняя импотенция НАТО, положение
же ТОФ остается крайне тяжелым.
В России еще с
советских времен идет бесконечный спор «подводников» с «авианосниками». Первые
считают, что основой ВМФ РФ должны быть подводные силы, вторые выступают за
классический сбалансированный флот во главе с авианосцами. Надо найти в себе
силы признать, что второй вариант очень привлекателен с точки зрения престижа и
внешнего эффекта, но совершенно непосилен для страны экономически и не имеет
смысла с точки зрения геополитики. События в Сирии, включая поход к ее берегам
нашего единственного авианосца «Адмирал Кузнецов» это, увы, полностью
подтвердили. Никакой альтернативы подлодкам у нас нет, их строительство должно
быть абсолютным приоритетом. Может быть, когда-нибудь дойдет дело и до атомных авианосцев
с атомными же эсминцами, но лишь в очень отдаленном будущем.
Возникает
вопрос, до какой степени нам нужны корабли, концептуально противоположные
авианосцам и эсминцам – малые корабли и катера. Например, строящиеся сейчас МРК
пр. 21631 и 22800. Стрельба «Калибрами» по целям в Сирии показал, вроде бы,
очень высокий ударный потенциал таких кораблей, делающий их своеобразными
«микроавианосцами». Но эти корабли из-за своих малых размеров обладают очень
ограниченными мореходностью и дальностью плавания, очень слабой ПВО. Поэтому
возникает ощущение, что они в значительной степени дублируют береговую оборону,
которая может стрелять теми же «Калибрами» с гораздо более дешевых наземных ПУ,
к тому же гораздо лучше защищенных средствами ПВО. Конечно, МРК, выходя в море,
отодвигают рубеж пуска ракет на несколько сотен километров от берега, но,
одновременно, порождают задачу обеспечения им ПВО на этом удалении от берега,
«напрягая», тем самым, истребительную авиацию или требуя прикрытия со стороны
более крупных надводных кораблей.
Отчасти,
конечно, слабость ПВО российских МРК компенсируется Андреевскими флагами на их
мачтах. Т.е. удар с чьей-либо стороны по нашему МРК (пусть даже и сиюминутно
безнаказанный) автоматически означает агрессию против России «со всеми
вытекающими», коих никто не хочет. Такая постановка вопроса, в общем, возможна,
но, всё-таки, несколько авантюристична. Поэтому, возможно, целесообразно было
бы сосредоточиться на строительстве кораблей морской зоны, т.е. фрегатов. Это
могут быть и корабли пр. 22350, и уже испытанные пр. 11356, и некий их синтез,
и совсем новый проект. На их мачтах будут те же Андреевские флаги, в ПУ – те же
«Калибры», только в большем количестве, чем на МРК, а всё это дополнит хотя бы
относительно адекватная ПВО, которая в совокупности с Андреевским флагом будет
действовать на любого потенциального противника гораздо лучше, чем один только
Андреевский флаг.
Кроме фрегатов
необходимо семейство кораблей, которые в военное время были бы морскими,
базовыми и рейдовыми тральщиками, а в мирное – патрульными кораблями в
соответствующих зонах.
Что касается
десантных кораблей, то при отказе от авианосцев вполне естественно продолжать
строительство традиционных для нас БДК, одновременно способных выполнять
роль военных транспортов. Для их прикрытия было бы достаточно тех самых
фрегатов (и, опять же, Андреевских флагов на мачтах). Морская пехота в
значительной степени продолжит выполнять роль войск береговой обороны при
возможности ограниченных десантных операций, причем скорее в мирное, чем в
военное время. Очень значительного усиления требует морская авиация – как за
счет специализированных самолетов и вертолетов (в первую очередь – патрульных и
противолодочных), так и за счет машин, аналогичных тем, что имеются в ВКС, но
работающих в интересах ВМФ.
Подобный
вариант строительства ВМФ мог бы стать оптимальным как в экономическом, так и в
военном плане, позволив флоту наиболее эффективно решать те задачи, которые
перед ним имеет смысл ставить.
Александр Храмчихин,
заместитель директора
Института политического и
военного анализа