Тропическая Африка
Тропическая Африка
Суданский прецедент
Раздел Судана в 2011 году стал событием беспрецедентным в современной истории. СССР, ЧССР и СФРЮ распались по границам входящих в их состав республик, имевших формальное право на независимость. Распад в 1971 году Пакистана на собственно Пакистан и Бангладеш был событием абсолютно естественным (неестественным следовало считать, как раз, 24-летнее существование этого "двусоставного" государства). Эфиопия в 1991 году потеряла Эритрею из-за крушения режима в ходе гражданской войны и прихода к власти в Аддис-Абебе союзников эритрейских сепаратистов. В Судане, конечно, тоже была гражданская война, но режим в Хартуме и до сих пор в целости и сохранности. То, что он легитимно, в результате референдума, отпустил Южный Судан из состава формально неделимого государства – аналогов не имеет. И этот прецедент теперь может быть использован в очень многих местах. Например, он напрямую касается России, где латентный региональный сепаратизм опаснее сепаратизма национального. В еще большей степени он относится к Украине, где противостояние Запада и Востока дошло в нынешнем году до гражданской войны. В Европе подобная проблема касается Великобритании, Испании, Италии, Германии, Бельгии, Румынии, в Северной Америке - Канады.
Разумеется, Судан был типичным "наследием колониализма", то есть государством совершенно искусственным. Это и привело к гражданской войне между арабским мусульманским Севером и африканским христианским Югом. Дело, однако, в том, что абсолютно все африканские страны (как, кстати, и многие азиатские) являются такими же искусственными "наследиями колониализма", но вот распался, почему-то, только Судан. Соседняя Сомали де-факто развалилась на несколько образований 20 лет назад, но, однако, ее никто не спешит официально разделить, хотя два из этих образований (Пунтленд и Сомалиленд) являются вполне нормальными странами (по крайней мере, по африканским меркам), ничем не хуже Южного Судана. Но они не удостаиваются юридического признания.
Нефтепровод Южного Судана, построенный в обход Судана.
В последние годы Судан вошел в число главных нефтедобытчиков в Африке. Само по себе, однако, это еще не повод для распада. В Нигерии, где нефти еще больше, вялотекущая гражданская война с многочисленными "заявками на сепаратизм" идет практически постоянно, но ни о каком официальном разделе страны речи нет. А в третьей главной нефтедобывающей стране Африки, Анголе, наоборот, очень долгая и жестокая гражданская война завершилась победой правительственных сил, что подтвердили и последние парламентские выборы в этой стране.
Отчасти, возможно, Судан "подкосило" то, что война с Югом была для него не единственной. Не менее жестокая война с сепаратистами до сих пор идет на западе страны, в Дарфуре. Именно за нее Хартум подвергся сильнейшему прессингу со стороны Запада, а президент страны Омар аль-Башир стал первым действующим главой государства, против которого было начато дело в Международном суде в Гааге и в июле 2008 года был выдан ордер на его арест. Правда, аль-Башир до сих пор остается президентом, но позиции страны на международной арене и ее экономику дарфурские события сильно подорвали.
Но, видимо, главным фактором, из-за которого Запад не помешал Судану распасться де-факто и поддержал распад де-юре, является китайский.
О чрезвычайно активном проникновении Китая в Африку известно давно. Товарооборот КНР со странами континента уже превысил 100 млрд. долларов в год и продолжает быстро расти. Столь же быстро растет объем китайских инвестиций в Африку. До миллиона китайских рабочих уже трудятся на африканских месторождениях полезных ископаемых, ради которых Китай и идет на этот континент. Китайцы вытесняют местную рабочую силу, а также с удовольствием сбывают в Африку свой самый низкокачественный ширпотреб. Пекин выдает африканским странам огромные кредиты, но они всегда бывают связанными – под покупку китайских товаров, под строительство объектов с помощью китайской рабочей силы и обслуживание их китайскими специалистами. При этом Китай активнейшим образом покупает нынешнюю и будущую африканскую элиту. В отличие от Вашингтона, Пекин не донимает местных лидеров разговорами о "демократии" и "правах человека". И с их коррумпированностью не только не борется, а, наоборот, всячески ей способствует, напрямую их покупая. Кроме того, в китайских ВУЗах бесплатно обучается более 2 тыс. африканских студентов.
Народная армия Судана, созданная для битв за суданскую нефть.
Объектом китайской экспансии являются почти все африканские страны, однако Судан и на этом фоне выделялся особо. В первую очередь, Китай интересовала здесь именно нефть. В итоге накануне распада две трети суданского экспорта нефти приходилось на Китай, который владел 40% акций крупнейшей суданской нефтяной компании. Для Китая суданская нефть составляла примерно 5% его нефтяного импорта. Добычу нефти в Судане вели китайские рабочие, а охраняли их китайские "ЧВК". При этом надо четко понимать, что настоящих ЧВК в западном понимании в Китае быть не может. Это заведомо "филиалы" НОАК, состоящие из отставных военнослужащих и работающие под армейским контролем, либо, не исключено, просто регулярные части, на которые повешена вывеска "ЧВК". Судан стал важнейшим перевалочным пунктом во время эвакуации китайцев из Ливии в 2011 году, причем китайские военные чувствовали себя в Хартуме как дома. Надо заметить, что западный прессинг в отношении суданского президента очень сильно способствовал его сближению с Китаем.
При этом, правда, разделу Судана Пекин мешать не стал, своим правом вето в Совбезе ООН не воспользовался. Что и понятно: китайцам совершенно не нужны эта страна и ее президент сами по себе, им нужна нефть, независимо от того, под каким флагом она добывается. Поэтому они очень легко переносят смену африканских режимов, каким бы путем эта смена не произошла. И быстро устанавливают контакты с новой властью. И в данном случае Пекин немедленно установил отношения с Южным Суданом. Впрочем, сохранив эксклюзивные отношения с Хартумом.
Эта эксклюзивность касается и военной сферы. Судан получает от Китая некоторые новейшие виды оружия, которые Пекин не продавал даже своему ближайшему стратегическому союзнику – Пакистану. Это, в частности, танки Туре 96 (до 200 единиц), а также новейшее китайское "супероружие", на которое у нас почему-то не обратили внимания, хотя оно может за 5 минут беспрепятственно уничтожить все части и соединения ВВО – РСЗО WS-2. Эти поставки значительно повысили качество примитивных и архаичных сухопутных войск Судана. ВВС Судана свои наиболее современные самолеты (МиГ-29 и Су-25, сейчас имеется 12 и 15 соответственно) получили из России, а 12 Су-24 – из Белоруссии, при этом имеется от 20 до 30 старых китайских J-7 и Q-5.
Миг-29 суданских ВВС
Что касается Южного Судана, то важнейшим поставщиком техники туда стала Украина (в частности, оттуда поступило более 100 танков Т-72, по 30 САУ 2С1 и РСЗО БМ-21), причем данный процесс начался еще тогда, когда Южный Судан формально оставался частью Судана.
Как было сказано выше, в 1991 году Эфиопия и Эритрея расстались по-дружески, что не помешало им через 7 лет начать воевать из-за неурегулированного пограничного вопроса. Судан и Южный Судан расстались по-вражески. А самое главное то, что граница между ними прошла как раз по главным нефтяным полям. Поэтому Хартум и Джуба решили "не затягивать", первая война между ними случилась менее чем через год после раздела, весной 2012-го. Бывшие соотечественники воевали за город Хеглиг, находящийся на одном из основных нефтяных полей (где, как раз, добычу ведут китайцы). То есть это была типичная война за нефть.
В России существует чрезвычайно устойчивое мнение, что Запад, особенно США, всегда воюют за нефть. При этом почему-то никто никогда не удосуживается объяснить, что это значит с практической точки зрения. Какое отношение к нефти имеют войны в Афганистане и Югославии? И даже применительно к Ираку и Ливии, что конкретно значит – Запад захватил нефть? Можно подумать, что вожди нефтедобывающих стран сидят на нефти и никому ее не отдают, а злобный Запад отнимает ее силой и увозит к себе бесплатно. Между тем, для нефтедобывающих стран главная цель – продать как можно больше нефти, причем совершенно неважно, кому, лишь бы платили побольше долларов. Например, хусейновский Ирак в 1996-2002 годах продал своему главному врагу США 150 миллион тонн нефти. Покойный Уго Чавес и его наследник Николас Мадуро все свои социалистические эксперименты проводили исключительно за счет продажи нефти в те же США. По-настоящему воюют за нефть, как раз, сами ее добытчики. Чтобы побольше ее захватить у соседа, а потом продать на Запад или в Китай. Самой кровопролитной войной новейшей истории стала именно война за нефть – Ирано-иракская 1980-1988 годах, в которой погибло до 1,5 миллионов человек. И в 1990 году Саддам Хусейн захватил Кувейт уж разумеется не ради его микроскопической территории, а ради его огромных нефтяных запасов.
РСЗО БМ-21
Вот и два Судана начали именно войну за нефть. Южане захватили Хеглиг, северяне их оттуда выбили после двухмесячных боев. Основную роль в суданской победе сыграло превосходство в воздухе (хотя, по некоторым данным, 1 МиГ-29 был сбит южанами) и вышеупомянутые китайские новинки на суше. Самым примечательным эпизодом войны, вызвавшим восторг в китайских СМИ, стали первые боевые успехи танков Туре 96. Вдвойне радостным для китайцев это событие стало потому, что победы были одержаны над основным потенциальным противником – над Т-72 (теми самыми украинскими). Понятно ведь, что Туре 96 и еще более совершенные Туре 99 (всего для НОАК уже построены 3,5-4 тысячи танков этих двух типов, производство продолжается темпом несколько сотен машин в год) сходят сейчас с конвейеров завода в Баотоу для боев не с "Абрамсами" и уж тем более не с "Леопардами", "Леклерками" или "Меркавами". Данный боевой эпизод подтверждает, что россиянам желательно окончательно изжить абсурдную уверенность в том, что наша техника по-прежнему качественно превосходит китайскую. По подавляющему большинству ее классов китайцы нас догнали, кое в чем и перегнали. В частности, новые китайские танки ничем не хуже наших. Исход боев между ними будет определяться не чьим-то качественным превосходством, а тактической ситуацией, выучкой экипажей и количеством. По крайней мере, по количеству Китай нас уж точно превзойдет. И в танках, и в артиллерии, и в авиации.
Суданские рабочие осматривают поврежденное нефтехранилище в Хеглиге.
Что касается Судана, то до мира и стабильности там очень далеко. Большая часть нефти досталась Южному Судану, который, однако, не имеет выхода к морю. Нефтепроводы к портам проходят через Судан, с которым у южан отношения, мягко говоря, плохие. Можно было бы транспортировать нефть через Кению, но для этого надо с нуля строить всю инфраструктуру: нефтепроводы и портовые сооружения для погрузки нефти на танкеры. Судан же лишился большей части нефтяных доходов, при этом остается проблема Дарфура.
Для Запада Судан по-прежнему изгой, но и в Южном Судане ситуация с демократией и правами человека в новом государстве ничем не лучше, что подтвердила попытка государственного переворота в начале нынешнего года. Возможно, поэтому западная поддержка новой стране весьма ограниченна. И, скорее всего, главным партнером Джубы станет всё тот же Пекин. Именно туда отправился с визитом президент Южного Судана Салва Киир в разгар боев за Хеглиг. В конце концов, Пекину совершенно неважно, под каким флагом добывается нефть, если она затем отправляется в Китай.
Александр Храмчихин,
заместитель директора
Института политического и военного анализа
17 июля 2014 10:20
21680