Латинская Америка находится в глубокой
«тени» геополитических процессов, происходящих в других частях мира, хотя и
здесь обстановку никак нельзя назвать стабильной.
Все межгосударственные границы в регионе
сложились после распада испанской колониальной империи на множество достаточно
искусственных государств. Такая ситуация заведомо ведет к пограничным
конфликтам, большинство которых, впрочем, имело место еще в ХIХ в. На ХХ в. пришлись лишь «война Чако» между
Парагваем и Боливией в 30-е гг., а также «многосерийная» война между Перу и
Эквадором (этот конфликт был урегулирован лишь в конце 90-х). Надо
заметить, что почти все межгосударственные границы в Южной Америке проходят
либо по непроходимой сельве, либо по Андам, что крайне затрудняет ведение войн.
В Центральной Америке единственным
местным конфликтом была «футбольная война» 1969 г. между Сальвадором и
Гондурасом (футбол, конечно, был лишь поводом, но не причиной). Зато именно на
Центральную Америку пришлись интервенции со стороны США – в Никарагуа,
Доминиканскую Республику, Гренаду, Панаму. Во всех случаях их жертвами
становились страны, которые не имели возможности оказать какое-либо
сопротивление. Единственным исключением стала Куба, именно поэтому интервенция
1961 г. в «заливе Свиней» быстро и позорно провалилась. В Южной Америке атаке
извне подверглась лишь Аргентина (впрочем, эту атаку она же и спровоцировала):
в 1982 г. она героически боролась с Великобританией за Фолкленды, но
из-за технической отсталости была разгромлена. Кубинцы же «пошли вовне» (в Эфиопию
и Анголу) добровольно и чрезвычайно успешно. В 70-е – 80-е гг. ХХ в. ВС
Кубы как по техническому оснащению, так и по уровню боевой и
морально-психологической подготовки были на голову выше любой
латиноамериканской армии.
При этом на протяжении всей истории
данного региона главными конфликтами были не межгосударственные, а
внутригосударственные. Во-первых, политические, во-вторых, криминальные. В
первом случае речь идет о борьбе левых (правых) партизан против правого
(левого) режима страны. Во втором – о действиях очень мощных криминальных
группировок, особенно, конечно, наркомафии. Результаты этих внутренних
конфликтов разные. Например, в Никарагуа (где правые партизаны воевали против левого
правительства) и Сальвадоре (где ситуация была обратной) их удалось
урегулировать путем национального примирения, сейчас в обеих странах бывшие
военные противники ведут между собой только политическую борьбу. ВС Перу
выиграли тяжелейшую многолетнюю войну против маоистской группировки «Сендеро
Луминосо», т.е. этот конфликт был разрешен в результате военной победы одной из
сторон.
В Мексике и Колумбии войны продолжаются
до сих пор – как против левых партизан, так и против наркомафии. Впрочем, в
Мексике партизаны весьма слабы, а в Колумбии с ними, вроде бы, удалось
договориться о примирении. Но вот с наркомафией примириться точно не удастся. И
она на данный момент войну, как минимум, не проигрывает. Так, Мексика по числу
насильственных смертей практически не уступает Ираку и Сирии, при этом во
многих небольших городках на севере этой страны не осталось ни одного
полицейского (они либо убиты, либо уволились и уехали).
Схожей является ситуация в Бразилии, где
политических партизан нет, но криминал чрезвычайно силен. Чемпионат мира по
футболу 2014 г. и Олимпийские игры 2016 г., проходившие в этой стране,
требовали проведения со стороны ВС Бразилии масштабных войсковых
операций, чтобы хотя бы на время проведения соревнований снизить уровень
преступности до относительно умеренных величин. Экономический кризис привел к
колоссальному росту преступности в Венесуэле.
Из-за этих бесконечных внутренних войн ВС
Мексики и ВС Колумбии стали очень специфическими с точки зрения
своей организации. Они очень велики по численности личного состава и количеству
частей и соединений, но практически не способны вести классическую войну «армия
против армии»: у них нет или почти нет соответствующей техники – танков, БМП,
САУ, РСЗО, боевых самолетов, ПЛ, кораблей и катеров с ракетным оружием. Морская
пехота не обеспечена десантными кораблями и воюет за сотни километров от моря.
По сути, эти армии являются огромными внутренними войсками. Другие армии данной
части света отличаются от армий Колумбии и Мексики непринципиально.
Кроме того, поскольку Латинская Америка
традиционно была «задним двором» США, Вашингтон традиционно же поставлял
странам региона свою устаревшую технику, которую проще было подарить (а потом
зарабатывать на ее обслуживании), чем утилизировать.
Все эти факторы привели к тому, что
основой военно-технической политики латиноамериканских стран является совершенно
нехарактерная для других регионов планеты «консервация отсталости», причем
такую политику проводит даже Бразилия, обладающая значительным экономическим
потенциалом и весьма мощным собственным ВПК. «Латиносы» закупают в США, Европе,
Израиле откровенный металлолом (танки «Леопард-1», штурмовики «Скайхок»,
истребители «Кфир» и т.д. и т.п.), причем в весьма ограниченных количествах.
Какой в этом смысл – понять крайне сложно. Если у вас мало денег и вам не с кем
воевать – не покупайте вообще ничего, но металлолом-то брать зачем?
В советский период исключением из
данного правила была Куба, но это в прошлом. В ХХI
в. исключениями стали ВС Чили и ВС Венесуэлы, которые за счет
экспорта этими странами, соответственно, меди и нефти получили значительное
количество современной боевой техники. Впрочем, у Венесуэлы это уже тоже в
прошлом. Из-за падения мировых цен на медь гораздо скромнее в плане закупок
оружия стала в последние годы и Чили.
Таким образом, потенциально Латинская
Америка является чрезвычайно перспективным оружейным рынком, здесь, по сути,
всем надо обновлять всё. Но нет особых сомнений, что этот потенциал вряд ли
реализуется хотя бы на четверть, поскольку указанные выше тенденции слишком
устойчивы.
В политическом плане, как это не
удивительно прозвучит, Латинская Америка является самой демократической частью
света. Потому что только здесь сохранилась настоящая борьба правой и левой
идеологий, что всегда считалось основой классической демократии. На Западе
этого давно уже нет, там теперь есть «единственно верная» леволиберальная
«толерантно-политкорректная» идеология, в рамках которой политическая борьба,
по сути, лишь имитируется. Возражать этой идеологии запрещено, на новые партии,
более или менее напоминающие настоящие левые и правые, немедленно навешиваются
ярлыки «коммунистов» и «фашистов». На постсоветском пространстве, в Азии и
Африке за редчайшим исключением имеют место различные формы авторитаризма. Либо
люди голосуют не по идеологическим, а по конфессиональным, этническими и
трайбалистским мотивам, что имеет к демократии весьма отдаленное отношение. И
лишь в Латинской Америке всё «от души» и по-настоящему. Поэтому там постоянно
чередуются левые и правые политические тенденции. Сейчас восходит «правая волна»
(чему способствовала смерть самого харизматичного в мире левого политика ХХI в. Уго Чавеса), но потом ее неизбежно вновь сменит волна
левая. Тем более что левая идея укоренена в этой части света гораздо сильнее,
чем на других континентах.
Александр Храмчихин,
заместитель директора
Института политического и военного
анализа