Сближение США с Кубой было анонсировано президентом Бараком Обамой еще в начале его президентства. Однако только в конце 2014 года начали предприниматься практические шаги в данном направлении. До этого, по-видимому, в Вашингтоне ждали, не падет ли кубинский режим сам. Этого, однако, не произошло, режим оказался гораздо прочнее и устойчивее, чем ожидалось. Тем временем в США начиналась президентская предвыборная кампания, в которой демократам необходимо удержать голоса национальных меньшинств (они традиционно ориентируются на эту партию). Испаноязычные американцы (выходцы из Латинской Америки вообще и с Кубы в частности) должны, в основном, приветствовать сближение Вашингтона с Гаваной (за исключением некоторых особо непримиримых к коммунистам кубинских эмигрантов, которые, однако, не составляют большинства даже среди самих выходцев с Кубы, не говоря уже обо всех испаноязычных в целом).
Кроме того, для Вашингтона очень важен геополитический аспект проблемы. ВС Кубы пока еще достаточно сильны (по латиноамериканским меркам), несмотря на слабость экономики страны. При этом Гавана остается неформальным идеологическим и политическим лидером всех левых сил этой части света (этим лидером являются не братья Кастро, чья роль сейчас несколько размыта, а кубинский режим в целом). Даже сверххаризматичный Уго Чавес признавал это кубинское лидерство, хотя Венесуэла при нем в экономическом плане полностью содержала Кубу, а сам Чавес в личном качестве был очевидным (хотя тоже, конечно, неформальным) лидером левых всего мира. После смерти Чавеса никто из латиноамериканских левых президентов (Мадуро, Моралес, Корреа, Ортега) ни на какую лидерскую роль совершенно не претендует, поскольку они и близко не обладают харизмой, подобной чавесовской. Соответственно, идеологическое лидерство Кубы вновь стало неоспоримым. Реальное сближение Кубы с США нанесло бы сокрушительный удар по латиноамериканским левым, изменив всю геополитическую ситуацию в Западном полушарии, да и в мире в целом. Поскольку Вашингтон после окончания холодной войны резко ослабил внимание к Латинской Америке, традиционно сильные здесь левые антиамериканские настроения населения нашли воплощение в приходе к власти демократическим путем множества левых (в т.ч. очень радикальных, как Чавес и Моралес) политиков. По сути, влиятельные левые силы в их традиционном марксистском понимании сегодня есть только в Латинской Америке, во всём остальном мире они либо полностью разгромлены, либо являются таковыми лишь по названию (это, в частности, относится к правящим в Китае и КНДР КПК и ТПК). Соответственно, их поражение в Латинской Америке практически уничтожит левое движение в мире в целом. Кроме того, сближение Вашингтона и Гаваны должно было бы нанести сильный удар по позиция Москвы и Пекина на этом континенте.
Для России и Китая латиноамериканские левые весьма важны, хотя и совершенно по-разному. Сама по себе их левизна не интересна ни Москве, ни Пекину, поскольку российская власть даже формально не является левой, китайская власть, как было сказано выше, является коммунистической лишь на словах. На самом деле, как в России, так и в Китае экономические системы сейчас являются даже более капиталистическими, чем во многих странах Запада (особенно Европы). Зато и Москве, и Пекину очень важен антиамериканизм латиноамериканских левых, только этим они и ценны как для России, так и для Китая.
Москва не имеет возможности выступить в роли финансового донора Кубы, Никарагуа, Боливии, а теперь (в условиях падения цен на нефть) также Эквадора и Венесуэлы, почти нет у нее и привлекательных для этих стран совместных экономических проектов. На закупку российских вооружений даже у Венесуэлы, тем более у остальных перечисленных стран, очень мало денег, из-за чего данный аспект отношений для России тоже малозначим. Но Москва успешно использует местных левых в своих внешнеполитических целях. В частности, из трех стран, которые, кроме самой России, признали независимость Абхазии и Южной Осетии, две – латиноамериканские (Венесуэла и Никарагуа). Эти же страны, а также Куба всегда голосуют за Россию против Грузии по соответствующим резолюциям ООН. Из 10 стран, которые (опять же, кроме самой России) 27 марта 2014 года проголосовали в Генассамблее ООН против резолюции в поддержку территориальной целостности Украины (имелся в виду переход Крыма в состав России), четыре представляли Латинскую Америку (Куба, Венесуэла, Никарагуа, Боливия), при том, что из стран СНГ таковых было всего две (Белоруссия и Армения). Соответственно, для Москвы латиноамериканские левые режимы представляют собой ценный политический ресурс, лишиться которого было бы очень неприятно. Впрочем, это никак не повлияло бы на поведение России на мировой арене и не оказало бы на нее никакого практического влияния. Как было сказано выше, экономическое сотрудничество России с этими странами является чисто символическим, размещение российских военных баз на их территориях бессмысленно с военной точки зрения и крайне обременительно с экономической, поэтому в реальности его никто никогда не планировал (хотя разговоров по этому поводу ведется достаточно много). Таким образом, ничего, кроме политического противостояния Вашингтону, не объединяет Россию с этими странами. Соответственно, их потеря будет огорчительна для Москвы лишь в чисто моральном (политическом), но не в практическом (военном и экономическом) плане. При этом никаких реальных рычагов влияния на Гавану у Москвы нет, помешать сближению Кубы с США Россия не может.
Китай, наоборот, пока никак не использовал латиноамериканских левых в своих политических целях, зато с их помощью ведет экономическое проникновение в эту часть света. Оно идет очень активно, хотя по масштабам пока уступает китайскому проникновению в Африку. Главными олицетворениями этой экономической экспансии стала покупка гонконгской (т.е., де-факто, китайской) компанией Hutchison Whampoa Панамского канала и проект строительства Китаем еще одного межокеанского канала, через Никарагуа (c использованием акватории одноименного озера, крупнейшего в Центральной Америке). Интересно, что Никарагуа сохраняет дипломатические отношения с Тайванем, но Пекину это в данном случае не мешает, экономические интересы важнее. По-видимому, Россия тоже примет некое участие в строительстве канала через Никарагуа, но оно будет чисто символическим, реальным владельцем и оператором канала станет только Китай.
Впрочем, Китай проникает отнюдь не только в те латиноамериканские страны, где у власти находятся левые. Как и в Африке, для него не имеет никакого значения характер режима в данной стране, если сотрудничество с ней необходимо Пекину в экономическом плане. Поэтому возможная смена режимов в латиноамериканских странах проблемой для него не станет, Китай быстро установит контакт с новым режимом, заинтересовав его в сохранении и даже расширении взаимного сотрудничества (в т.ч. и коррупционным путем). Возможно, потенциальные рычаги давления на Гавану (в первую очередь - экономические) у Пекина гораздо сильнее, чем у Москвы, но есть значительные сомнения в том, что Пекин будет их применять именно потому, что характер кубинского режима не имеет для него принципиального значения. Кроме того, в отличие от Москвы, Пекин никогда не стремился к прямой и открытой конфронтации с Вашингтоном, сближение его с Гаваной совершенно точно не тот повод, чтобы нарушать этот принцип.
Кроме того, серьезность сближения Вашингтона и Гаваны не вполне очевидна.
В связи с этим можно привести аналогию из совсем недавнего прошлого. Как известно, Турция и Армения на протяжении столетий являются непримиримыми врагами, причем обретение Арменией независимости после распада СССР лишь усугубило данную ситуацию (особенно с учетом карабахского конфликта, в котором Анкара однозначно занимает сторону Баку). Однако, в 2008-2009 годах между двумя странами случился внезапный приступ «футбольной дипломатии». Поскольку сборные Армении и Турции оказались в одной отборочной группе Чемпионата мира по футболу 2010 года, президенты стран посетили матчи между этими командами: президент Турции Гюль в сентябре 2008 года приехал в Ереван, президент Армении Саргсян в октябре 2009 года побывал в городе Бурса (где прошел ответный матч). В ходе этих визитов состоялись два раунда двусторонних переговоров на высшем уровне, с которыми поначалу как в самих этих странах, так и за их пределами, были связаны чрезвычайно завышенные ожидания по поводу нормализации армяно-турецких отношений. Однако ни Анкара, ни Ереван, как выяснилось очень быстро, оказались не готовы ни к каким уступкам ни по каким принципиальным вопросам, по которым между странами имеются радикальные расхождения. Хотя в октябре 2009 года министры иностранных дел Турции и Армении подписали в Цюрихе протоколы об установлении дипломатических отношений и об укреплении двусторонних отношений, никаких практических последствий это не имело. Протоколы не были ратифицированы парламентами обеих стран, после чего все разговоры о нормализации армяно-турецких отношений прекратились, возможность возобновления переговоров больше не обсуждалась ни в Анкаре, ни в Ереване. Сегодня о них никто уже не вспоминает, страны остались непримиримыми врагами.
Аналогичная ситуация вполне может сложиться и в случае сближения между США и Кубой. Между странами сохраняются серьезные и принципиальные разногласия. Вашингтон по-прежнему требует от Гаваны соблюдения прав человека на Кубе (в традиционном американском понимании этого термина), Гавана требует от Вашингтона изменения отношения к кубинским мигрантам и полного снятия экономических санкций. Эти разногласия могут оказаться гораздо сильнее стремления к сближению. Подтверждением этого является неожиданная история с попаданием на Кубу американской ПТУР «Хеллфайр». Трудно предположить, что это действительно была ошибка американцев. Скорее всего, кубинская разведка всё еще в хорошей форме и противник у нее прежний. Более того, вряд ли ракета понадобилась кубинцам только для себя.
Поэтому вполне вероятно, что дело ограничится формальным установлением дипломатических отношений между США и Кубой (оно произошло в августе 2015 года). Это приведет к некоторому снижению взаимного напряжения, но никаких описанных выше глубоких геополитических сдвигов из-за этого не произойдет, кубинский режим, в целом, сохранит его нынешний характер как во внешней, так и во внутренней политике. Кроме того, если полная нормализация отношений не случится при Обаме, то после смены президента США в начале 2017 года интерес Вашингтона к этой проблеме может быть очень быстро утрачен. В частности, для Хиллари Клинтон этот вопрос может иметь глубоко вторичное значение (по крайней мере, до следующих выборов). Если же президентом станет республиканец, он, возможно, будет ориентироваться на наиболее антикоммунистически настроенных кубинских эмигрантов. В этом случае вообще ни о каком сближении Вашингтона с Гаваной не будет и речи. Собственно, уже сейчас Обама выступает за отмену экономических санкций против Кубы, но контролируемый республиканцами Конгресс категорически против. Если и президентом США станет республиканец, то о примирении с Кубой придется забыть, как минимум, очень надолго. Тем более что «левый поворот» в Латинской Америке, судя по последним событиям в Венесуэле, Бразилии и Аргентине, заканчивается. Поэтому можно будет снова предоставить Кубу самой себе.