«Борьба с международным терроризмом» в настоящее время переживает очередное обострение с совершенно неясными последствиями.

Идейно-политическими истоками исламского терроризма являются совокупность краха социалистической системы и серьезного научного, технологического, экономического и социального отставания исламских стран Ближнего Востока от государств Запада, а теперь и от большинства стран Восточной Азии, вызывающего сильнейшую фрустрацию населения этого региона. Сначала протесты против сложившейся ситуации шли под социально-политическими левыми лозунгами, но после утраты их актуальности в результате краха СССР и его союзников эти лозунги были заменены исламскими в самой радикальной форме. Непосредственным катализатором перехода радикальных исламистов к террористическим формам борьбы во всемирном масштабе стало появление сетевой структуры, известной как «Аль-Каида». Она была создана США и Саудовской Аравией в 80-е годы с узкой утилитарной целью – вербовкой добровольцев со всего исламского мира для борьбы с советскими войсками в Афганистане. После ухода советских войск из Афганистана «Аль-Каида» была брошена своими создателями, после чего вышла из-под их контроля и начала активную собственную деятельность. При этом, впрочем, ее финансирование Саудовской Аравией, как и ряда других суннитских террористических организаций, продолжалось, как минимум, до конца ХХ века.

Весьма специфическим фактором, влияющим на рост терроризма, стала постепенная исламизация Западной Европы. Она началась сразу после Второй Мировой, когда европейские страны из-за огромных людских потерь и разрушений нуждались в дешевой рабочей силе. Этой силой стали жители африканских и азиатских колоний европейских стран, а для Германии – турки. Поначалу это действительно решало проблему нехватки трудовых ресурсов, тем более что иммигранты были готовы интегрироваться в европейское общество. Однако постепенно процесс расширялся, под давлением европейских левых иммигрантам предоставляли всё больше социальных и политических прав, включая право на натурализацию не только самих иммигрантов, но и членов их семей (которых порой оказывалось по несколько десятков на одного работающего иммигранта). Взрывной рост количества иммигрантов, позволивший им создавать в городах Западной Европы крупные этнические анклавы, получение ими тех же прав, что и у коренных граждан резко снизили у иммигрантов желание интегрироваться в европейские общества. При этом в самой Европе возобладала политика мультикультурализма, толерантности и политкорректности, что исключало возможность принуждения иммигрантов к интеграции даже в самой мягкой форме. Любой противник подобной политики объявлялся нацистом и подвергался скоординированной травле со стороны политиков и журналистов. Из-за этого начала складываться парадоксальная ситуация: дети иммигрантов первой волны, родившиеся, в отличие от отцов, уже в Европе и сразу ставшие полноправными гражданами европейских стран, очень часто оказываются менее интегрированными в местные общества, чем их отцы. Среди них очень высок уровень криминализации, однако европейским политикам и журналистам запрещено об этом писать и говорить, иначе они тоже объявляются нацистами. Кроме того, очень многие из детей иммигрантов первой волны воспринимают вышеупомянутую политику толерантности и политкорректности как полное разрушение в Европе любых моральных норм. Это заставляет их обращаться к исламу в наиболее радикальных его формах. В итоге европейские мусульмане очень часто оказываются радикальнее, чем единоверцы в тех странах, откуда они или их родители приехали в Европу. Более того, политика толерантности и политкорректности отталкивает и многих коренных европейцев, часть из которых начинает переходить в ислам. Подобная практика еще не стала массовой, но уже перестала быть чем-то уникальным. При этом европейские мусульмане (как иммигранты и их потомки, так и коренные европейцы) обладают, как правило, хорошим уровнем образования, легко обращаются с техникой и отлично ориентируются в интернете.

После событий 11 сентября 2001 года США и их союзники нанесли определенный ущерб «Аль-Каиде». Потенциал этой организации был серьезно подорван, тем не менее, существования она не прекратила. Более того, ей удалось использовать факт ведения США и НАТО войн в Ираке и Афганистане для привлечения новых сторонников по всему исламскому миру.

Совершенно новую ситуацию создали события, известные как «арабская весна». Очевидно, что у всех арабских революций были объективные социально-экономические причины, имевшиеся в каждой конкретной стране. Однако столь же очевидно и то, что жертвами этих революций стали исключительно светские арабские режимы, а важнейшую роль в свержении этих режимов сыграли арабские монархии во главе с Саудовской Аравией и Катаром. Именно благодаря их влиянию все арабские революции, изначально светские и демократические, довольно быстро превратились в радикально исламские, что привело к дальнейшей исламизации и радикализации самого Ближнего Востока. 

Дополнительным фактором стало давнее противостояние суннитской ваххабитской Саудовской Аравии и шиитского Ирана за лидерство в исламском мире. Это противостояние принимает всё более жесткие формы. Иран поддерживает шиитские меньшинства в самой Саудовской Аравии и Йемене, пытается поставить под свой полный контроль Ливан и Ирак, где шииты составляют большинство. Также они составляют большинство в Бахрейне, но поддерживаемые Ираном выступление местных шиитов жестко подавляются войсками Саудовской Аравии и ОАЭ. 

Парадоксальным образом американское вторжение 2003 года в Ирак привело, в конечном счете, к резкому усилению влияния Ирана на эту страну. Местное шиитское большинство на протяжении почти всей истории независимого Ирака подавлялось суннитским меньшинством, к которому относился Саддам Хусейн. После свержения Хусейна шииты за счет установления в Ираке формальной демократии получили власть в стране и еще до ухода оттуда войск США переориентировались на Иран. При этом в Сирии, наоборот, у власти находится алавитское меньшинство (алавиты очень близки к шиитам), традиционно дружественное Ирану. В Ливане очень сильна шиитская группировка «Хезболла», усиливаются позиции шиитов в законодательной и исполнительной власти страны. В итоге сложилась своеобразная ось Тегеран – Багдад – Дамаск – Бейрут от Персидского залива до Средиземного моря. 

Саудовская Аравия при полной поддержке остальных арабских монархий, а также Турции и Израиля предпринимает максимум усилий по разрушению этой оси. Эти страны оказывают огромную помощь сирийской оппозиции, воюющей против войск президента Асада. Причем под влиянием арабских монархий произошло резкое изменение характера сирийской оппозиции от преимущественно светской и демократической в начале гражданской войны (2011-2012 годов) к радикально исламской в настоящее время. Причем радикальные исламисты с определенного момента начали воевать не только против сирийской правительственной армии, но и против светской оппозиции, которая из-за этого почти утратила влияние. 

Одной из наиболее сильных в военном отношении радикальных исламских группировок, созданных арабскими монархиями и Турцией, стала группировка «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ), из названия которой прямо следовало ее стремление к разрушению шиитской оси в Ираке, Ливане и Сирии (две последние страны объединены термином «Левант») путем установления в них суннитской исламской диктатуры. Не добившись решающего успеха в боях против сирийских войск, ИГИЛ в начале 2014 года переориентировалась на Ирак, чья армия, созданная американцами, гораздо слабее сирийской. В течение первой половины 2014 года ИГИЛ нанесла иракской армии ряд тяжелых поражений, разгромив несколько ее дивизий и захватив большое количество вооружения и техники. В итоге исламисты заняли значительные территории на севере и в центре Ирака, в т.ч. второй по величине город страны Мосул и огромные месторождения нефти. После этого на занятых ИГИЛ территориях Ирака и Сирии было провозглашено Исламское государство («Исламский халифат»), соответствующим образом переименовала себя и сама группировка, заявив, тем самым, претензии на глобальный размах, а не только на три арабские страны, как предполагалось изначально.

«Исламский халифат» стал совершенно новым феноменом, который уже не вполне корректно подводить под категорию «исламский терроризм». Это уже именно государство, хотя никем и не признанное, обладающее огромными денежными ресурсами (сотни миллиардов долларов), большими запасами нефти и регулярной армией с большим количеством тяжелой техники, которая воюет именно как армия, а не как террористическая группировка. У «Аль-Каиды» даже в ее лучшие годы было гораздо меньше денег и никогда не было подконтрольных территорий, месторождений нефти и регулярной армии. 

Идеологические установки «Исламского халифата» и «Аль-Каиды» практически идентичны, однако «халифат» имеет гораздо больше ресурсов и, главное, находится на подъеме, в то время, как «Аль-Каида» сейчас гораздо слабее, чем была несколько лет назад. Из-за этого очень многие местные радикальные исламские группировки, ранее ассоциировавшие себя с «Аль-Каидой», начали приносить присягу «Исламскому халифату». Именно к «халифату» идет теперь основной поток добровольцев из других стран, в т.ч. вышеупомянутых исламистов из Западной Европы. Это вызвало крайне отрицательную реакцию руководства «Аль-Каиды», которое заняло откровенно враждебную позицию по отношению к «халифату». Сейчас между «Аль-Каидой» и «халифатом» идет борьба за влияние на афганских и пакистанских талибов, позиция которых пока неясна и противоречива, а также за другие влиятельные радикальные исламские группировки в Азии и Африке.

В настоящее время реальную вооруженную борьбу против «Исламского халифата» ведут иракские шииты при прямой поддержке Ирана (ВВС Ирана и части КСИР непосредственно участвуют в боевых действиях), иракские и сирийские курды, а также правительственные войска Сирии. Россия оказывает Сирии и Ираку значительную помощь поставками вооружений, в т.ч. весьма современных и эксклюзивных (например, иракская армия получила тяжелую огнеметную систему залпового огня ТОС-1А).  

Саудовская Аравия в настоящее время имитирует борьбу против «халифата», но совершенно не очевидно, что Эр-Рияд, на самом деле, отказался от поддержки этой группировки, поскольку их по-прежнему объединяет общность противников (Ирана и Сирии). Турция и Катар даже не имитируют борьбу, тем самым, по сути, открыто поддерживая «халифат». ОАЭ и Иордания принимают некоторое участие в воздушной операции против «халифата», причем Иордании это участие уже обошлось в 1 F-16, летчик которого попал в плен.

В исключительно сложном положении находится Запад. Он по идейно-политическим соображениям не может отказаться от своей антисирийской и антииранской позиции, при этом не может и не вести борьбу против «халифата». Очевидно, что первое прямо противоречит второму, поскольку, как было сказано выше, основную тяжесть борьбы с «халифатом» несут Сирия и Иран. Сейчас США и ряд стран НАТО вместе с Иорданией и ОАЭ ведут воздушную кампанию против «халифата», которое помогла сдержать его дальнейшее наступление, но, разумеется, не может нанести ему решающего поражения. Для полного разгрома «халифата» необходимо проведение полномасштабной наземной кампании, но для НАТО это сейчас абсолютно исключено, поскольку такая операция обернется огромными расходами и, главное, довольно значительными потерями, к чему западные страны категорически не готовы по причинам психологического характера. 

По тем же психологическим и идеологическим соображениям невозможно коренное изменение политики европейских стран по отношению к мигрантам. Вышеупомянутые толерантность, политкорректность и, в целом, постмодернизм стали идеологической сущностью современной Европы, подобно тому, как сущностью СССР был коммунизм. Отдельные меры полицейского характера против отдельных конкретных лиц, уличенных в терроризме, не приведут к ограничению приема иммигрантов и/или к их насильственной интеграции в европейские общества. К тому же европейские общества настолько быстро теряют свою традиционную идентичность, что достаточно скоро говорить об интеграции мигрантов станет бессмысленно, их просто не во что будет интегрировать. Перелом данной тенденции будет возможен лишь в случае прихода к власти сразу в нескольких европейских странах крайне правых, но такой сценарий представляется крайне маловероятным. Сильнейшая психологическая обструкция, которой перманентно подвергаются в Европе крайне правые усилиями традиционных политиков и СМИ, ограничивают размеры их электората и не позволяют достигать решающего большинства на выборах. 

Что касается ситуации на Ближнем Востоке, то нынешняя «странная война» против «Исламского халифата» (против него воюют отдельно друг от друга две коалиции, враждующие между собой) вполне вероятно перейдет в большую войну между суннитами и шиитами. В итоге вместо «странной войны» между арабскими монархиями, Турцией, «Исламским халифатом» и «Аль-Каидой» сложится естественный союз против Ирана, правительственных сил Сирии и Ирака, йеменских, ливанских, саудовских и бахрейнских шиитов. Такая война может оказаться очень длительной и кровопролитной, разрушив некоторые из государств региона. Запад формально от нее устранится, но различными способами будет поддерживать суннитов, т.е., в частности, «Исламский халифат» и «Аль-Каиду». Таким образом, круг замкнется, вышедшие из-под контроля «блудные дети» вновь объединятся с «родителями».