Переговоры по денуклеаризации КНДР взяли очень бодрый старт (вопреки ожиданиям, Трамп и Ким Чен Ын успешно встретились и побеседовали), но столь же быстро и затормозились. Причины этого очевидны.

Уже понятно, что на предложенных США условиях «разоружение в обмен на снятие санкций» никаких документов подписано не будет, поскольку это стало бы, по сути, безоговорочной капитуляцией КНДР (причем нет даже гарантий того, что будут сняты все санкции). Оснований для такой капитуляции в Пхеньяне явно не видят. Принципиальным вопросом становится предоставление Пхеньяну Вашингтоном реальных гарантий безопасности. Вполне очевидно, что снятие санкций и какой-либо написанный на бумаге документ (пусть даже со всеми необходимыми подписями и печатями) никакого отношения к таким гарантиям не имеют. Даже если подписанные с Ким Чен Ыном соглашения будет выполнять Трамп, для любого следующего президента США (в т.ч. и республиканца) они не будут означать вообще ничего, как ничего не означает для Вашингтона международное право в целом (документ в буквальном смысле не будет стоить той бумаги, на которой написан). После всего, что происходил в мире в последние три десятилетия, верить Вашингтону на слово (или на документ с подписями и печатями) может только очень тяжело больной человек. Соответственно, подобный вариант для Пхеньяна неприемлем, о чем его официальные лица уже заявили вполне открыто и откровенно.

Вообще, сама по себе постановка вопроса о необходимости ядерного разоружения только КНДР несколько удивительна, поскольку Израиль, Индия и Пакистан также являются «неофициальными» ядерными державами, но их разоружения никто не требует, никто не душит их санкциями и не грозит войной. Впрочем, в нынешнем мире говорить о какой-то справедливости и об отказе от двойных и тройных стандартов совершенно бессмысленно. Кроме того, надо иметь в виду, что ядерный статус уже записан в конституции КНДР. 

При этом, на самом деле, гарантии безопасности Пхеньяну вполне могут быть предоставлены. Только для этого надо, чтобы, во-первых, Вашингтон осознал необходимость разговора на равных, во-вторых, чтобы к процессу в качестве полноправных участников подключились Пекин и Москва.

В частности, Вашингтон должен не только отменить все санкции против Пхеньяна, но также полностью вывести контингент ВС США из Республики Корея (что совершенно не означает отказа от гарантий безопасности для Сеула).

Со своей стороны, Пекин и Москва должны были бы принять на хранение ядерный арсенал ВС КНДР и часть ракетного арсенала (БРСД и МБР, если таковые имеются). Причем юридически заряды и ракеты оставались бы северокорейскими. Участие как Пекина, так и Москвы необходимо для того, чтобы Пхеньян не попадал в слишком сильную зависимость от одной страны (Китая или России).

Возможно, КНДР следовало бы разделить на условные зоны ответственности Китая (западную) и России (восточную). Ядерные заряды и ракеты из соответствующей части КНДР вывозились бы в соответствующую страну, при этом складировались бы максимально близко от границы. Причем размещать их следовало бы на объектах ВС соответствующих стран, чтобы у США не возникло никаких нездоровых побуждений разоружить КНДР на чужой территории. Для Китая это были бы объекты Северного командования ВС КНР (79-я армия сухопутных войск НОАК, 16-я авиадивизия ВВС НОАК, часть сил Северного флота ВМС НОАК) в провинции Ляонин. Для России – объекты ВВО (5-я Общевойсковая армия сухопутных войск, шесть полков ВВС и ПВО, основные силы ТОФ) на юге Приморского края. В случае очевидной угрозы внешней агрессии Пхеньян должен иметь право обратиться к Пекину и Москве с просьбой о возвращении зарядов и ракет.

Кроме того, КНР и РФ могли бы разместить с северной стороны Демилитаризованной зоны между двумя Кореями по одной пехотной (мотострелковой) бригаде (Китай на западе, Россия на востоке ДМЗ). Бригады могли бы быть предельно «облегчены», т.е. не иметь танков, артиллерии, средств ПВО, а оснащаться только стрелковым оружием, легкой бронетехникой и автомобилями. Они должны были бы самим фактом своего существования предотвращать войну на Корейском полуострове. В случае агрессии против КНДР с юга первый удар пришелся бы именно по этим бригадам, что сделало бы Китай и Россию воюющими сторонами (не только Сеул, но и Вашингтон на такое не пойдут). С другой стороны, те же бригады снимали бы и опасность агрессии с севера против Республики Корея. Можно было бы специально оговорить, что если Пхеньян требует вывода китайской и/или российской бригад со своей территории, Пекин и/или Москва автоматически отказываются вернуть ему ядерные заряды и ракеты. Таким образом, бригады становились бы «двойным ключом», блокирующим любые агрессивные замыслы с обеих сторон.

На северокорейских предприятиях ядерного и ракетного комплексов могли бы присутствовать инспекторы из США, КНР, РФ и какой-нибудь влиятельной нейтральной страны (идеальный вариант – Индия). С другой стороны, северокорейские инспекторы могли бы регулярно посещать места хранения своих ядерных зарядов и ракет в Китае и России. Пхеньян должен получить разрешение развивать мирные ядерную энергетику и космическую программу, а также производить и развертывать боевые ракеты с дальностью полета до 300 км в обычном снаряжении.

США при таком варианте с точки зрения национальных интересов и национальной безопасности совершенно ничего не теряли бы, но вот амбиции и чувство собственной исключительности пострадали бы сильно. Уже только полноценное включение Пекина и Москвы в переговорный процесс вызвало бы сильнейшую истерику в Вашингтоне с очередными обвинениями в адрес Трампа в предательстве, поскольку как республиканцы, так и демократы единственным допустимым итогом переговоров с КНДР считают безоговорочную капитуляцию Пхеньяна при полном игнорировании интересов Москвы и Пекина. Вашингтон готов лишь еще больше ужесточать экономические санкции против КНДР. Трамп уже подвергся жесточайшему прессингу внутри США за «капитуляцию перед Путиным в Хельсинки» и не может себе позволить (по крайней мере – в ближайшее время) чего-либо, напоминающего «капитуляцию перед Ким Чен Ыном». Впрочем, по-видимому, любые новые санкции против КНДР будут блокированы в Совбезе ООН Китаем и Россией и могут быть введены Вашингтоном лишь в одностороннем порядке.

Более того, Сенат США недавно утвердил принятый нижней палатой конгресса закон, согласно которому численность военного контингента США в Республике Корея не должна сокращаться ниже 22 тыс. человек без согласования с Конгрессом. Закон был утвержден Сенатом 87 голосами "за" и 10 "против". Он вступит в силу после подписания президентом Трампом, но даже если он не подпишет закон, Конгресс преодолеет вето, учитывая количество поданных за закон голосов.

Согласно закону, численность американских военнослужащих в Республике Корея, которых сейчас насчитывается 28,5 тыс., не может быть сокращена ниже 22 тыс., кроме случаев, когда Конгресс соглашается с докладом секретаря обороны о дальнейшем сокращении. Закон также обязывает правительство докладывать конгрессу о любых подтвержденных нарушениях ядерного договора, который страна намерена заключить с КНДР в будущем.

Таким образом, формально успешно начатый диалог Вашингтона и Сеула с Пхеньяном имеет очень мало шансов на окончательный успех, что объясняется политикой США, вытекающей, в свою очередь, из американского национального менталитета. Лично Трамп (прагматик, понимающий, что безграничные амбиции отнюдь не всегда тождественны национальным интересам, а иногда им прямо противоположны) мог бы добиться успеха, но позиция американского истеблишмента из обеих партий такой успех исключает. Как было показано выше, руководство обеих американских партий заранее на законодательном уровне блокирует любые возможности заключения более или менее равноправного договора между США и КНДР. Теоретически изменить данную ситуацию могла бы победа республиканцев на промежуточных выборах в ноябре нынешнего года, а затем самого Трампа на президентских выборах в 2020 г. Однако пока нет ни малейших гарантий ни первого, ни второго. Соответственно, Конгресс будет благополучно блокировать любые внешнеполитические действия Трампа, а любой следующий президент вернется к традиционной для Вашингтона внешней политике. В частности, это будет означать максимально жесткое давление на КНДР без всяких переговоров с целью добиться смены режима в стране. Пхеньян же в этом случае автоматически вернется к полномасштабной ракетно-ядерной программе.

Александр Храмчихин,
заместитель директора
Института политического и военного анализа