Как показывает практика последних двух-трех десятилетий, на нынешнем историческом этапе использование военного инструментария высокоразвитыми странами становится возможным только в том случае, если конфликт заведомо будет достаточно коротким и не приведет к сколько-нибудь существенным людским и материальным потерям. Это иллюстрируется последними событиями на Ближнем Востоке. Страны НАТО провели ограниченную воздушную операцию против Ливии, в которой не было риска потерь, однако даже это существенно истощило возможности ВВС европейских стран и довело некоторые из них до полной утраты боеспособности. Операция же против Сирии не проводится, хотя для нее имеется гораздо больше формальных оснований. Это объясняется тем, что в случае интервенции против Сирии, располагающей очень мощными ВС, интервентам гарантированы весьма существенные потери, которые для западных стран принципиально неприемлемы.
Готовность к ведению крупномасштабной классической войны "армия против армии" полностью утратили европейские страны, заметно снизилась она у США и даже таких стран, традиционно отличающихся высоким боевым духом армий и населения, как Израиль, Тайвань, Республика Корея.
Данный феномен, по-видимому, объясняется значительным ростом благосостояния населения указанных стран, демократическим устройством обществ, ростом в этих обществах пацифизма и гедонизма при одновременном размывании понятия патриотизма, крайней уязвимостью инфраструктуры. В итоге крупномасштабная война против сильного противника ведет к таким серьезным экономическим, внутриполитическим и социальным издержкам, что они исключают саму возможность победы указанных стран в подобной войне. Здесь следует подчеркнуть, что под победой понимается достижение в результате войны положения, которое лучше, чем довоенное. При очень высоких экономических, внутриполитических и социальных издержках победа в войне не может считаться достигнутой даже в случае военного разгрома противника. Т.е. победа в узком (чисто военном) смысле далеко не всегда эквивалентна победе в широком смысле. Можно напомнить, что по итогам Второй Мировой войны в чисто военном плане Великобритания вошла в число трех основных держав-победительниц. Однако в плане геополитическом она потерпела тяжелое поражение, поскольку ее международный статус резко понизился по сравнению с ситуацией 1939 г. и так и не восстановлен.
Подобная ситуация дает значительное преимущество слабо- и среднеразвитым недемократическим странам, обладающим при этом мощными ВС. Из-за гораздо меньшего влияния внутренних издержек правящим режимам таких стран гораздо проще задействовать военный инструментарий или, как минимум, шантажировать возможностью его применения.
Описанные факторы имеют определяющее влияние на обстановку на Корейском полуострове. В чисто военном плане КНДР и Республика Корея находятся в состоянии "стратегического пата": каждая из них не имеет возможности полностью разгромить противника и оккупировать его территорию, но имеет возможность отразить агрессию и не допустить оккупации собственной территории. Техническая отсталость ВС КНДР по сравнению с южнокорейскими ВС компенсируются количеством техники и вооружений, численностью и фанатизмом личного состава. При этом для Республики Корея в случае войны описанные выше экономические, внутриполитические и социальные издержки окажутся на порядок выше, чем для КНДР. Это объясняется гораздо более высоким уровнем жизни населения, развития экономики и инфраструктуры на Юге по сравнению с Севером. Соответственно, ущерб от войны для южан будет несравненно выше, что, по сути, означает поражение в ней, даже в случае сохранения территориальной целостности. Предотвратить же очень серьезные разрушения в собственной стране ВС Республики Корея неспособны. Например, по количеству артиллерийских стволов КНА занимает второе место в мире после НОАК, нейтрализовать их физически невозможно.
Качественно не изменит данную ситуацию и вмешательство в войну на стороне Республики Корея США. За последние полтора десятилетия произошел значительный надрыв американских военных возможностей, которые теперь ни в коем случае нельзя считать неограниченными. По сути, в последних доктринальных документах ВС США это признано открыто и официально. В частности, ВМС США сейчас не способны провести десантную операцию, по масштабам сопоставимую с Инчхонской, которая в сентябре 1950 г. переломила ход Корейской войны. В наземной войне в Корее ВС США смогут задействовать максимум 4 дивизии сухопутных войск и морской пехоты, причем их переброска на данный ТВД займет весьма значительное время. Переброска же на Корейский полуостров легких бригад и бригад "Страйкер" с их весьма низким ударным потенциалом и еще более низкой боевой устойчивостью перелома в войну с таким мощным противником, как КНА, внести не сможет. Огромное влияние на ход боевых действий окажет американская авиация, однако даже этот фактор нельзя абсолютизировать из-за достаточно мощной системы ПВО КНДР и широкого использования северянами системы пещер и тоннелей, заметно снижающих эффективность действий авиации. Даже если вмешательство США позволит обеспечить военный разгром КНДР с захватом ее территории, это не предотвратит очень значительных разрушений и людских потерь в Республике Корея. Более того, в этом случае на экономику Республики Корея ляжет тяжелейший груз по восстановлению разрушенной экономики и инфраструктуры КНДР и социальному обеспечению ее населения. По этой причине говорить о победе для Сеула будет совершенно бессмысленно, даже если таковая формально будет достигнута в военном плане.
Еще более безнадежной для Сеула становится ситуация, если у КНДР на самом деле есть ядерное оружие. Крайне маловероятно, что в обозримом будущем в КНДР будет создана ядерная БЧ для БР (хотя нельзя полностью исключать возможность получения ее в готовом виде от Пакистана или Китая). Ненамного проще будет создать ядерную авиабомбу, хотя эта задача всё же более реализуема. Однако даже применение нескольких ядерных фугасов в горной местности в приграничном районе самой КНДР приведет к катастрофическим потерям южнокорейских и американских войск и предотвратит захват ими территории КНДР. В этом случае для Республики Корея было бы правомерно говорить и о военном поражении.
Таким образом, в широком смысле (победа как положение лучше, чем довоенное) Республика Корея не способна одержать победу над КНДР ни при каком варианте исхода собственно боевых действий. Для КНДР ситуация совершенно другая. Уже сейчас шантаж войной является основным "экспортным товаром" Пхеньяна. В случае же дальнейшего ухудшения экономической ситуации в стране война может стать для него вполне прагматичным решением. Она позволяет добиться внутреннего сплочения общества, переориентировать его возможное недовольство своим социально-экономическим положением на внешнего врага. Значительные людские потери могут быть даже выгодны руководству КНДР, поскольку это ведет к сокращению количества голодных и недовольных. При этом, как было сказано выше, итогом войны вполне может стать сохранение статус-кво (даже в случае участия в войне США), что официальный Пхеньян однозначно (и вполне справедливо) сможет трактовать как собственную победу. Это обеспечит северокорейским лидерам новую формальную и моральную внутреннюю легитимность на очень длительный срок, а любые внутренние проблемы будут автоматически списываться на последствия войны. Разумеется, для руководства КНДР в случае войны существует значительный риск поражения с утратой государственности и собственной свободы и даже жизни. Однако в ситуации обострения внутренней обстановки такой риск может показаться оправданным и допустимым, поскольку гражданская война несет те же риски, причем они окажутся гораздо сильнее, чем при войне с внешним противником.
В целом можно сказать, что для Сеула пассивное ожидание краха северокорейского режима бессмысленно. Этот режим имеет высокую внутреннюю устойчивость. Если же внутренняя обстановка в КНДР всё же значительно обострится, руководство КНДР с очень высокой вероятностью начнет войну, в которой имеет хороший шанс на победу (таковой, как было сказано выше, для Пхеньяна станет сохранение статус-кво). Еще более бессмысленным является требование к северокорейскому руководству прекратить ядерную программу, которая для Пхеньяна является одновременно гарантом существования и важнейшим потенциальным источником доходов (получаемых с помощью шантажа). Естественно, что на ее отмену режим Ким Чен Ына не пойдет ни при каких обстоятельствах, это противоречит его коренным интересам.
Что касается внешних заинтересованных игроков, то Япония рассматривает обе Кореи в качестве потенциальных противников, а Республику Корея – еще и как очень сильного экономического конкурента. Поэтому она объективно заинтересована в межкорейской войне, в которой обе стороны понесли бы максимальные военные и экономические потери. Мирное объединение Кореи для Токио абсолютно неприемлемо. Впрочем, реальных рычагов влияния на ситуацию на Корейском полуострове Япония не имеет, позиция этой страны по данной проблеме откровенно деструктивна.
Россия объективно в наибольшей степени заинтересована в мирном и равноправном объединении Кореи, поскольку объединенная Корея стала бы мощным противовесом как Китаю, так и Японии, при этом естественным союзником России. Именно Москва могла бы стать здесь единственным «честным брокером». Но пока Кремль совершенно не использует этот фактор, на данный момент его единственной задачей применительно к ситуации в Корее является предотвращение войны, которая могла бы затронуть Приморский край и привести к появлению американских войск в районе Владивостока. Т.е. действия Москвы, если они вообще предпринимаются, направлены на сохранение статус-кво.
США в максимальной степени заинтересованы в сохранении статус-кво в Корее. Они не готовы к войне против КНДР и совершенно не хотят появления объединенной мирным путем Кореи, поскольку она стала бы очень сильной страной, практически полностью независимой от США во всех сферах. Вашингтон в максимальной степени устраивает ситуация, при которой два корейских государства жестко "замкнуты" друг на друга, что полностью нейтрализует любые их геополитические устремления.
Китай также предпочитает сохранение статус-кво, для него, как и для Японии, мирное объединение Кореи совершенно неприемлемо, а военный конфликт крайне нежелателен. Пекин не имеет ни малейшего желания спасать Пхеньян от военного разгрома, поскольку крайне отрицательно относится к северокорейскому режиму. Однако он связан с КНДР военными обязательствами и не хочет появления американских войск на своей границе. В случае войны или внутренних беспорядков в КНДР Китай может предпринять попытку прямой военной оккупации этой страны при молчаливом согласии Вашингтона. Причем, в отличие от 50-х гг., китайские войска после окончания войны уже не уйдут из КНДР, совершив де-факто ее аннексию (для которой в Китае уже разработана соответствующая «историческая концепция» о вхождении древних корейских государств в состав Китая). В этом случае объединение Кореи станет принципиально невозможным, а Республика Корея получит на своей границе гораздо более серьезную угрозу, чем сейчас. В связи с этим можно предполагать, что северокорейское ядерное оружие направлено не только против Республики Корея и США, но и против Китая.
На данный момент представляется, что для Сеула наиболее логичной линией поведения в отношении Пхеньяна стало бы возобновление «политики солнечного тепла» с оказанием прямой экономической помощи КНДР. Эта помощь заведомо окажется даже не в разы, а на порядки дешевле, чем ущерб от возможной войны. Кроме того, «политика солнечного тепла» будет неизбежно способствовать внутренней и внешней либерализации в КНДР. Особенно важно ее проведение в том случае, если шаги в направление такой либерализации предпримет сам Ким Чен Ын. Адекватный отклик Сеула будет способствовать дальнейшему «размягчению» северокорейского режима. Если же Сеул будет продолжать жесткую политику, это автоматически приведет к ответному ужесточению политики Пхеньяна.
Необходимо принимать во внимание тот факт, что целью руководства КНДР на самом деле является объединение Кореи по принципу "одна страна – две системы". При этом предполагается продолжение существования северокорейского режима за счет южнокорейской экономики, в обмен на что Пхеньян готов будет делегировать Сеулу лишь некоторую часть внешней и внешнеэкономической политики, оставив в неприкосновенности свою политическую систему и КНА. Разумеется, в Республике Корея такой вариант считают неприемлемым, тем более что в стране выросло уже три поколения людей, для которых КНДР – не часть разделенной родины, а опаснейший внешний враг. Соответственно, его "кормление" представляется этим людям грубой ошибкой и уступкой силовому шантажу Пхеньяна, что особенно странно при наличии очень мощных ВС у самой Республики Корея. Однако на самом деле такой вариант может оказаться для Сеула наиболее выгодным экономически, тем более даже такое условное объединение приведет к достаточно быстрой необратимой эрозии северокорейской системы. Если южнокорейская экономическая помощь приведет к заметному росту благосостояния северокорейского населения, отказ от нее через какое-то время станет уже невозможным. А инкорпорирование северокорейских лидеров во властную систему объединенной Кореи сделает через некоторое время невозможным их «бунт».
В целом можно отметить, что хотя в сиюминутном плане сохранение статус-кво устраивает всех, вечно оно продолжаться не может. Мирная либерализация северокорейского режима или его мгновенный крах крайне маловероятны. При этом во втором случае Сеулу придется либо на свои средства восстанавливать Север, либо получить его оккупацию Китаем, что гораздо хуже нынешней ситуации. Война станет для Республики Корея катастрофой при любом ее исходе, о чем было подробно сказано выше. Лишь "политика солнечного тепла" с ориентацией на объединение в стратегической перспективе окажется наиболее выгодной в политическом, экономическом и военном плане. Хотя путь к данной цели заведомо займет не менее десятилетия, в итоге объединенная Корея станет великой державой, превосходящей по комплексной государственной мощи Великобритания, Францию, Германию и Японию и входящей в пятерку сильнейших стран мира (наряду с США, Китаем, Россией и Индией). С этой точки зрения Сеулу надо добиваться не прекращения северокорейской ядерной программы, а ее сохранения, поскольку тогда объединенная Корея станет ядерной державой, т.е. будет иметь совершенно особый статус.
Совершенно очевидно, что дальнейшая судьба КНДР будет определяться в борьбе между Сеулом и Пекином, причем последний, скорее всего, будет владеть инициативой в этой борьбе. Его цель – установить в Пхеньяне полностью марионеточное правительство, которое проведет ограниченные рыночные реформы с целью некоторого улучшения жизни населения и полностью откажется от ракетно-ядерной программы, передав соответствующие вооружения под контроль НОАК. Также под контроль НОАК перейдет КНА, которая перед этим будет радикально сокращена. При этом крайне слабая северокорейская экономика будет полностью поглощена китайской. По-видимому, КНДР сохранит формальную независимость, но именно формальную.
Добиваться этой цели Пекин будет с помощью экономической блокады (которая открыто провозглашена не будет), включая, возможно, арест северокорейских счетов в банках КНР (также негласный). Не исключено и формирование в Китае полностью марионеточных правительства и армии для КНДР за счет беглецов из этой страны, включая дезертиров КНА. Если произойдет быстрый крах режима в Пхеньяне, НОАК сразу оккупирует страну и установит в ней заранее подготовленный режим. Причем ни Вашингтон, ни Москва, скорее всего, не будут возражать против такого сценария, поскольку он обеспечит формальную стабилизацию ситуации на Корейском полуострове. Да и сделать ничего они не смогут.
У Сеула нет готовности к таким действиям. Значительная часть южнокорейского общества выступает сегодня против объединения, поскольку не готово жертвовать уровнем жизни ради восстановления КНДР даже в том случае, если объединение произойдет мирным путем по взаимному согласию. Жесткая позиция, занятая президентом Пак Кын Хе, резко ограничивает возможности для диалога и, соответственно, лишает Сеул реальных рычагов влияния на Пхеньян. Соответственно, развитие событий в КНДР будет идти по собственному сценарию, либо по сценарию Пекина, но не по сценарию Сеула. В случае же внезапного краха режима в Пхеньяне Сеул, скорее всего, просто не успеет вовремя среагировать, дав возможность Китаю захватить КНДР, превратив ее в полную марионетку. Надо также учитывать тот факт, что внешняя политика Сеула не является полностью самостоятельной, там слишком сильно оглядываются на мнение великих держав (в первую очередь, естественно, на США). Что касается самих США, то они сегодня заведомо не обладают необходимым потенциалом, чтобы оккупировать КНДР раньше, чем это сделает НОАК, в случае внезапного краха режима. Для этого нет достаточного количества войск, нет и политической воли.
Пока нет особых оснований ожидать со стороны Сеула шагов навстречу Пхеньяну. Внутри страны Пак Кын Хе слишком сильно зависит от команды предыдущего президента, непримиримо настроенной к КНДР, вне страны – от мнения Вашингтона, который категорически против мирного объединения Кореи по принципу «одна страна – две системы» и, тем более, против наличия у объединенной Кореи ядерного оружия. Не может быть и речи об отмене санкций, чего требует руководство КНДР.
Когда в Пхеньяне это поймут, произойдет следующее обострение обстановки, причем оно может привести к гораздо более серьезным последствиям.
К сожалению, Россия явно упускает шансы. Она послушно следует за «мировым сообществом», т.е. за Пекином и Вашингтоном, штампуя совершенно бессмысленные и крайне вредные санкции против КНДР. Между тем, в последние 2-3 года Пхеньян явно ищет сближения с Москвой. В первую очередь – чтобы сбалансировать давление из Пекина. Россия – единственная из крупных держав, объективно заинтересованная в мирном паритетном объединении Кореи. И ничего страшного не будет в том, если эта страна будет иметь ядерное оружие. Она могла бы стать нашим ценнейшим стратегическим союзником в АТР.