Противостояние между арабами и
персами имеет многовековые традиции, но в последнее время оно обострилось до
крайности. При этом этнический фактор в данном противостоянии, по-видимому,
далеко не главный. Гораздо важнее фактор конфессиональный: персы-шииты против
арабов-суннитов. Но, вполне вероятно, что еще важнее фактор геополитический и
экономический (нефтегазовый) – борьба за влияние на Ближнем Востоке и в
исламском мире в целом, а также за контроль над нефтяными потоками и ценами.
Проявлением этого противостояния
стала жесточайшая ирано-иракская война 1980-88 гг., которую, по сути,
проиграли обе стороны. Затем «эстафету» противостояния Тегерану приняли от
Ирака аравийские монархии во главе с Саудовской Аравией. По сути, с 2009 г.
между Ираном и монархиями уже идет война, только опосредованная. В Сирии
иранским силам, поддерживающим официальный Дамаск, противостоят радикальные
суннитские группировки, финансируемые монархиями. В Йемене, наоборот, войскам
монархий и их местным союзникам, считающимся «законным правительством», противостоят
повстанцы-хуситы, поддерживаемые Тегераном. Понятно, что в такой ситуации
переход к войне непосредственно между монархиями и Ираном весьма вероятен в
любой момент.
Суммарный военный потенциал
стран-членов ССАГПЗ (ВС Саудовской Аравии, ВС ОАЭ, ВС Кувейта,
ВС Бахрейна, ВС Катара, ВС Омана) выше, чем потенциал ВС
Ирана. Превосходство арабов в технике всех классов является как
количественным, так и, в еще большей степени, качественным (у монархических
армий очень много самой современной техники, у персов таковой почти нет). Лишь
под водой превосходство на стороне Ирана (он имеет 3 ПЛ пр. 877 и несколько
десятков малых ПЛ, у арабов нет никаких ПЛ вообще), но оно почти ни на что не
повлияет. Правда, у Ирана превосходство в людских ресурсах, усиленное тем, что
иранская армия является призывной, что обеспечивает более высокую мотивацию
военнослужащих. Война в Йемене продемонстрировала безобразно низкий
уровень боевой и морально-психологической подготовки личного состава
монархических армий. Но опыт сирийской войны показывает, что у персов то и
другое ненамного выше (Сирию спасла Россия, а не Иран). Если же монархическую
коалицию усилят ВС Иордании и ВС Египта, ситуация для Ирана
кажется совершенно безнадежной.
В реальности для персов всё
отнюдь не так плохо. Оман с его уникальным ибадитским исламом (нечто среднее
между суннизмом и шиизмом) состоит в ССАГПЗ чисто формально, он всегда
находился в нормальных отношениях с Ираном и воевать против него совершенно
точно не будет. Тем более теперь не будет воевать против него насмерть
рассорившийся с Саудовской Аравией и ОАЭ Катар. Уже давно не проявляет
энтузиазма в поддержке авантюр Эр-Рияда Кувейт, который, к тому же, находится географически
ближе всего к Ирану, соответственно, ему в случае войны больше всех и
достанется. Совершенно неочевидно, что таскать каштаны из огня для саудитов
захочет Иордания. В еще большей степени это относится к Египту, чья светская
военная власть очень сильно тяготится своей финансовой зависимостью от
ваххабитской Саудовской Аравии, по большинству политических вопросов взгляды
Каира и Эр-Рияда очень сильно различаются.
Более того, не факт, что даже ОАЭ
(вторая по военному потенциалу страна ССАГПЗ) захотят воевать против Ирана,
позиции этой страны и Саудовской Аравии в последнее время расходятся всё
сильнее, причем именно на ОАЭ (гораздо более умеренные в политическом и
религиозном плане, чем Саудовская Аравия) переориентировался Египет. Таким
образом, Эр-Рияд может остаться в полном одиночестве. Точнее, единственным
«гарантированным» союзником саудитов остается Бахрейн, где 75% населения
составляют шииты, но правящая династия является суннитской. Само существование
этой династии зависит от Саудовской Аравии и ОАЭ, что и проявилось во время
шиитского восстания в 2011 г. Соответственно, пользы Эр-Рияду от такого
союзника немного. В одиночку (или в союзе с почти бесполезным Бахрейном)
воевать против Ирана саудиты совершенно точно не захотят. Особенно учитывая
хрупкость и уязвимость инфраструктуры монархий (Иран в этом плане гораздо
устойчивее).
Необходимо учесть еще и такое
обстоятельство, как отсутствие наземных границ между Ираном и монархиями. При
этом, впрочем, разделяющий их Персидский залив довольно узкий. Обмен через этот
залив авиационными и ракетными ударами проблем не составит, важнейшими целями
сторон стали бы нефтяные объекты друг друга (в такой ситуации можно было бы
ожидать цен на нефть и в 200 долларов за баррель, особенно с учетом взаимного
перекрытия воюющими сторонами Ормузского пролива). Нельзя полностью исключать
высадку персами воздушно-морского десанта в Бахрейне (в расчете на помощь от
местных шиитов) и даже на северо-востоке Саудовской Аравии, где проживает
угнетаемое правящими в стране ваххабитами шиитское меньшинство. Возможна и
сухопутная война – через Ирак. Соответственно, ВС Ирака в этот конфликт
тоже будут втянуты, при этом, скорее всего, они разделятся по конфессиональному
признаку. Поскольку доминируют в Ираке шииты, то более значительную поддержку
получит Иран. В итоге десант персам может и не понадобиться, их танки приедут
на северо-восток Саудовской Аравии (самый, кстати, нефтеносный район этой
страны) обычным сухопутным путем.
Впрочем, в этом случае война
почти наверняка сильно расширится по составу участников, это будет уже другой
ее сценарий. Саудитам от этого станет ненамного легче, их страна понесет
колоссальный ущерб, на восстановление уйдут многие годы и сотни миллиардов
(если не триллионы) долларов. Но и Ирану, против которого в этом случае начнут
воевать многие страны региона, а также государства, от Ближнего Востока очень
далекие, придется ничуть не легче. Поэтому обе стороны конфликта продолжают,
пока это возможно, воевать чужими руками, нанося друг другу серьезный, но
далеко не фатальный ущерб. Сколько времени будет продолжаться такая
опосредованная война, закончится она миром или, наоборот, описанной выше
полномасштабной открытой войной – зависит от слишком многих факторов и условий.
Александр Храмчихин,
заместитель директора
Института политического и
военного анализа