Подписание Хасавюртовских мирных соглашений, ставших, по сути, отложенной капитуляцией России и также отложенным признанием независимости Чечни, вполне ожидаемо привело к резкому ухудшению ситуации на Кавказе, поскольку, столь же ожидаемо, победившие сепаратисты даже не пытались заниматься мирным строительством и созданием нормального государства. Важнейшими источниками доходов «Чеченской республики Ичкерия» стали грабеж соседних регионов РФ и, главное, захват заложников (в т.ч. иностранцев) с целью получения за них выкупа. Кроме того, «Ичкерия» занималась торговлей наркотиками, производством фальшивых денег, хищениями нефти. Москва не просто всё это терпела, но и оплачивала (сегодня понятно, что это было совершенно правильно – тем самым демонстрировалось, что Чечня остается частью России). Правда, население страны, во время первой войны яростно требовавшее мира, постепенно прозревало, понимая, к чему его требования привели.
При этом в самой Чечне происходили процессы, очень сильно повлиявшие на дальнейшее развитие событий. Поток денег, оружия и боевиков из арабских стран в республику начался еще во время первой войны, а после ее окончания он стал очень мощным. Арабские монархии (в первую очередь, естественно, Саудовская Аравия) стремились к установлению полного контроля над республикой и к превращению ее в основу «халифата» (или «имарата»), в который должны войти сначала все республики Северного Кавказа, а затем и мусульманские регионы Урала и Поволжья. Президент Масхадов, формально не ассоциируя себя с этим процессом, фактически всячески ему способствовал. Т.е. еще тогда на Северном Кавказе должно было родиться то, что сегодня мы видим в Ираке и Сирии.
Это вызвало в республике серьезный внутриполитический раскол. Значительная часть сепаратистов стремилась строить независимую, умеренно исламскую Чечню, занимающуюся грабежом, но не агрессиями, а отнюдь не радикальный ваххабитский халифат, ориентированный на внешнюю экспансию. Противостояние между «новыми исламистами» и «традиционными сепаратистами» приобретало всё более жесткие формы, довольно быстро приближаясь к грани гражданской войны.
Именно это нарастающее внутреннее противостояние во многом способствовало тому, что уже летом 1999 года исламисты, основными лидерами которых были Шамиль Басаев и иорданец Хаттаб, решились на прямую агрессию. Они начали вторжение в горную часть Дагестана, рассчитывая, как минимум, на нейтралитет, а, скорее, на поддержку местного населения. В этом случае сепаратисты (основными их представителями были кланы Кадыровых и Ямадаевых) полностью теряли свои политические позиции и были вынуждены либо включаться в процесс строительства халифата (причем заведомо на вторых ролях), либо становиться «врагами народа и ислама».
Начавшееся 7 августа 1999 года вторжение исламистов из Чечни в Дагестан (их численность достигала примерно 2 тысяч человек) стало, пожалуй, наиболее критическим моментом в истории современной России. Если бы дагестанцы благосклонно встретили боевиков и поддержали их, страну ожидал бы достаточно быстрый обвал из-за раскола по национально-религиозному признаку. Мусульманские народы очень хорошо чувствуют, на чьей стороне сила. В течение всего нескольких лет Россия не только потеряла бы Северный Кавказ, но была бы разрезана по Волге и Уралу, автоматически утратив Сибирь (со всеми ее нефтью, газом и прочими природными богатствами) и Дальний Восток и вернувшись в начало XVI века с точки зрения территории и общего геополитического положения. Несколько миллионов русских беженцев оказалось бы на Украине, чья история из-за этого тоже пошла бы совсем иначе, причем вверх, а не вниз, как сейчас. Это не антиутопия, именно так события развивались бы с вероятностью, близкой к 100%, в случае ухода Дагестана к боевикам.
Ситуация многократно усугублялась состоянием ВС РФ. В первой половине 90-х они получали хоть какое-то количество новой техники из заделов советского ВПК. Во второй половине 90-х этот источник иссяк, а новый не появился. Прекратилась и боевая подготовка. После дефолта 1998 года практически исчезло финансирование. Исключение составляли РВСН, где были и подготовка, и новая техника, и хоть какие-то деньги. Это гарантировало Россию от того, чтобы у НАТО хотя бы возникла мысль повторить в Чечне Косово. Тем не менее, непосредственно участвовать в борьбе с боевиками РВСН по понятным причинам не могли.
В этих условиях дагестанцы, оказавшие ожесточенное сопротивление чеченской агрессии (общее число добровольцев в республике превысило 30 тыс. чел.), без малейшего преувеличения спасли Россию. К сожалению, их подвиг никто так и не оценил и спасибо за него не сказал.
При этом чеченская агрессия и сопротивление дагестанцев чрезвычайно благотворно подействовали на армию и всё население России. Пришло понимание того, что воевать необходимо, при этом желательно победить. Этот момент впоследствии оказался решающим, подтвердив известную фразу Наполеона о том, что «на войне моральный фактор относится к физическому, как три к одному».
Бои в Ботлихском и Цумадинском районах Дагестана, куда вторглись боевики, продолжались до конца августа и завершились их освобождением. Несмотря на высокий уровень подготовки боевиков, они сразу потеряли инициативу, не только не получив ожидаемой поддержки населения, но встретив с его стороны ожесточенное сопротивление. Российская же армия, несмотря на все свои огромные проблемы, всё-таки имела значительное техническое превосходство над противником, что и обеспечило общий успех.
Интересно, что даже в этих условиях Москва еще пыталась договориться с Масхадовым как с лидером независимой страны, предлагая ему вместе бороться с ваххабитами (чем-то это напоминает сегодняшние попытки уговорить «умеренных повстанцев» в Сирии бороться против нынешнего «халифата»). Масхадов на словах отмежевался от агрессии, но ни о какой борьбе с исламистами с его стороны речи быть не могло. Наоборот, в Чечне было объявлено военная положение и начата мобилизация с очевидной ориентацией на войну против России.
В сентябре стало ясно, что договариваться не с кем и не о чем. С 4 по 16 сентября были взорваны 4 жилых жома в Буйнакске, Москве и Волгодонске, погибло не менее 300 человек. 5 сентября более 2 тысяч боевиков вторглись из Чечни в Новолакский район Дагестана, где проживало большое количество чеченцев. Была предпринята попытка захвата Хасавюрта. Впрочем, уже к 15 сентября бои здесь завершились окончательным поражением исламистов.
Потери российской стороны в ходе боев в Дагестане в августе-сентябре 1999 года составили 279 человек убитыми (117 военнослужащих ВС РФ, 109 представителей внутренних войск МВД РФ и 53 дагестанских милиционера) и 15 пропавшими без вести, 1 штурмовик Су-25, 4 вертолета, 24 единицы бронетехники. Потери среди дагестанских ополченцев точно не установлены. Потери противника оценивались в 1,5 тысячи человек, до 200 дагестанских ваххабитов было арестовано.
29 сентября в Хасавюрте должна была состояться встреча руководителя Дагестана Магомедова с Масхадовым, однако жители Хасавюртовского района блокировали дороги и не пустили на эту встречу обоих руководителей республик. Мотивом действий дагестанцев был отказ Масхадова взять на себя вину за вторжение боевиков с территории Чечни и выдать организаторов вторжения.
Уже к моменту изгнания боевиков из Дагестана в Москве поняли, что полученный от противника casus belli необходимо использовать «по полной программе». При этом главным оказался всё тот же психологический фактор – настроения населения. В России в этот момент разворачивалась кампания по выборам в Госдуму (в тот период выборы были вполне реальными). Ошибиться Кремль не хотел. И не ошибся: в отличие от событий 5-летней давности народ всё осознал и хотел войны, т.е. победы.
В Грозном этого, как раз, не поняли. Там были уверены, что всё будет, как было в прошлый раз: российский народ сломается и потребует мира, т.е. капитуляции. На это, в частности, были направлены вышеупомянутые взрывы домов. На боевиков вновь начали работать российские правозащитники, отдельные политики, а также часть журналистов (впрочем, значительно меньшая часть, чем во время первой войны).
Кроме того, гораздо более благоприятной для «Ичкерии» теперь была позиция Запада. Во время первой войны западные СМИ и часть политиков всячески поносили Россию за ее «преступления против борцов за свободу», но руководители США и европейских стран этот вопрос не педалировали, стремясь не навредить Ельцину. Более того, по прямому указанию из Вашингтона НАТО закрыло глаза на длительные серьезные нарушения Россией фланговых ограничений по ДОВСЕ из-за наращивания группировки на Северном Кавказе.
К началу второй войны ситуация в этом плане заметно изменилась. Ельцин стал понимать, что политика Запада в значительной степени направлена на максимальное ограничение влияния России на постсоветском пространстве и даже на собственной территории, а отнюдь не на ее прием в «семью демократических наций» в качестве уважаемого полноправного члена. Поэтому отношения между Москвой и западными странами стали быстро портиться. После агрессии НАТО в Югославии весной 1999 года они дошли почти до полного разрыва. Поэтому Запад обрушился на Россию с крайне резкой критикой по поводу начала второй чеченской войны. Однако Ельцина, передавшего фактическую власть Путину и однозначно решившегося на досрочную отставку, это уже не волновало, а Путина, формально являющегося всего лишь премьер-министром, это еще не волновало. Объявлять же против России экономические санкции за действия на ее собственной территории Запад всё же не рискнул.
Внутри России ничего похожего на информационную кампанию времен первой войны против собственной армии теперь не было, большая часть журналистов вспомнила, гражданами какой страны они всё-таки являются.
В Грозном, однако, ожидали, что Кремль обязательно сломается под внешним и внутренним давлением, поэтому совершили фатальную ошибку – ввязались с российскими ВС в классическую войну «армия против армии», пытаясь удерживать территорию.
Российские ВВС начали наносить удары по территории Чечни еще в августе, в сентябре бомбардировки стали массированными. 30 сентября в республику двинулись сухопутные войска, на вооружении которых имелось 519 танков Т-72 и 166 Т-80, 1707 БМП, 803 БТР. К 16 октября они заняли треть территории Чечни.
В начале ноября произошли события, носившие принципиальный характер: «традиционные сепаратисты» в лице Кадыровых и Ямадаевых сделали окончательный выбор. Они перешли на российскую сторону, сдав ей Гудермес и начав вместе с российской армией воевать против исламистов. 11 июня 2000 года указом президента РФ Ахмад Кадыров был назначен главой администрации Чечни.
В конце декабря 1999 года российский вертолетный десант оседлал основную дорогу, ведущую из Чечни в Грузию. Именно через Грузию, коей в то время руководил наш «большой друг» Эдуард Шеварднадзе, шли в Чечню деньги, оружие и люди от арабов. Теперь это стало проблематично. Захватив всю равнинную Чечню, российские войска начали осаду Грозного, а затем и его штурм, который завершился к началу февраля 2000 года и обошелся российской стороне в 368 погибших. Опыт боев за Грозный в 1995 году был в максимально возможной степени учтен, теперь штурмовые группы применялись изначально, а танки имели активную броню. Благодаря этому их живучесть резко возросла. Рекордсменом стал один из танков Т-80, получивший 11 попаданий ПТУРов и реактивных гранат, но сохранивший боеспособность. В начале февраля была проведена спецоперация, в ходе которой один из офицеров ВС РФ якобы продал боевикам возможность безопасного ухода из Грозного. На самом деле, это был путь в ловушку, где боевики потеряли до 1,5 тысячи человек убитыми, при этом к тому же добровольно сдав столицу.
После взятия Грозного российские войска в максимальном темпе заняли горную Чечню. Известный бой десантников 76-й дивизии под Улус-Кертом (погибло 84 десантника) в ночь на 1 марта 2000 года в значительной степени ознаменовал окончание классической войны. Последним ее эпизодом стали бои за село Комсомольское в марте. Здесь ВС РФ впервые применили в бою огнеметную РСЗО ТОС-1 «Буратино», обладающую исключительно высокими поражающими способностями (на уровне ядерного заряда малой мощности, только без радиации). Потери боевиков в этом сражении даже по их собственным данным составили 860 убитых, общие же с начала кампании приблизились к 10 тысячам. Потери федеральных сил к концу марта составили 2036 человек убитыми (с учетом потерь в Дагестане).
Ошибочно ввязавшись в классическую войну и естественным образом ее проиграв, боевики истратили слишком много людских и материальных ресурсов, которые были необходимы для того, в чем они наиболее сильны – партизанской войны. Война эта с очевидным затуханием длилась примерно до 2004 года. Параллельно с ней шла война террористическая, которая выходила на первый план по мере затухания партизанской войны. Россия пережила множество терактов – в самой Чечне, в других республиках Северного Кавказа, в городах Нижнего Поволжья, в Москве. Крупнейшими стали «Норд-Ост» в октябре 2002 года в Москве (129 погибших) и Беслан в сентябре 2004 года (334 погибших, в т.ч. 186 детей). На данный момент подавляющее большинство россиян только их и помнит. Необходимо также отметить взрыв в Доме правительства в Грозном 27 декабря 2002 года (погибло 70 человек), взрыв двух пассажирских самолетов 24 августа 2004 года (89 погибших), убийство Ахмада Кадырова (путем подрыва фугаса) на стадионе «Динамо» в Грозном 9 мая 2004 года. Из чисто военных успехов боевиков можно упомянуть уничтожение ими двух вертолетов в 2002 году: 27 января был сбит Ми-8, на борту которого, в частности, погибли заместитель министра внутренних дел РФ генерал-лейтенант Михаил Рудченко и командующий группировкой внутренних войск МВД в Чечне генерал-майор Николай Горидов, 19 августа из ПЗРК «Игла» был сбит Ми-26, на борту которого погибли 127 человек. Были отдельные успехи в партизанской войне, практически все они пришлись на 2000-2001 годы.
При этом постепенно были уничтожены все значимые лидеры боевиков. Погибали они по-разному. Хаттаб был отравлен 20 марта 2002 года в результате спецоперации ФСБ. Гелаев погиб 28 февраля 2004 года, случайно наткнувшись в горах на двух пограничников (оба они, дагестанцы-контрактники, также погибли в этом бою). 8 марта 2005 года в ходе спецоперации ФСБ был убит Масхадов. Интересно, что по этому поводу российская либеральная общественность устроила сильнейшую истерику на тему «убит умеренный лидер, теперь Басаев устроит настоящий террор». При этом так и не удалось выяснить, в чем заключалась умеренность Масхадова, каким образом он сдерживал Басаева и что такое «настоящий террор». Басаев же погиб 10 июля 2006 года на территории Ингушетии. Наконец, Умаров, по-видимому, был, как и Хаттаб, отравлен, это случилось в сентябре 2013 года. За 6 лет до своей смерти Умаров, числившийся в тот момент президентом «Чеченской республики Ичкерия», официально упразднил это образование и провозгласил Чечню «вилайятом имарата Кавказ». Таким образом, было окончательно признано то, что привело к внутричеченскому расколу и ко второй войне: исламистам была нужна не Чечня, а исламское государство в пределах, как минимум, Северного Кавказа.
Официально не только война, но и контртеррористическая операция в Чечне была завершена 15 апреля 2009 года.
Данные о потерях федеральных сил не всегда сходятся в разных источниках, но общая картина имеется. Потери ВС РФ неуклонно и быстро снижались с 1397 человек в 2000 году до 57 в 2006 года. К маю 2008 года они составили (с начала войны, с учетом боев в Дагестане) 3669 человек убитыми, еще 31 военнослужащий пропал без вести. ВДВ за всю кампанию (с 1999 до 2006 года) потеряли убитыми 308 человек, спецназ ГРУ (до ноября 2004 года) – 421 человек, морская пехота (до сентября 2000 года) – 49 человек Таким образом, на элитные структуры пришлась пятая часть потерь ВС.
У ВВ МВД пик потерь пришелся на 2001 год (690 человек убитыми). Общие потери за 1999-2004 годы составили 2820 человек убитыми. После чего новые данные не публиковались, а старые стали пересматриваться в сторону понижения. Потери МВД Дагестана в 1999-2006 годы составили 534 человек.
В целом, потери составили около 7 тысяч человек. С 2007 года основную нагрузку по борьбе с боевиками несут силовые структуры Чечни, их потери неизвестны. Потери федеральных силовых ведомств в Чечне к настоящему времени, в целом, вошли в «фоновый режим».
В ходе операции были потеряны 2 фронтовых бомбардировщика Су-24 (еще 3 в январе 2000 года сгорели на аэродроме в Ахтубинске из-за ошибки наземного персонала), 6 штурмовиков Су-25, 21 ударный вертолет Ми-24, 36 многоцелевых Ми-8, 2 тяжелых транспортных Ми-26. Практически все эти потери пришлись на 1999-2003 годы, в 2004-2007 погибли лишь 1 Ми-24 и 5 Ми-8, после этого потерь в авиации не было. Бронетехники было потеряно примерно 400 единиц, в основном – БМП и БТР. Почти все эти потери пришлись на первые два года войны.
Установить потери боевиков не представляется возможным, но они явно не ниже 15 тысяч человек.
В чисто военном плане Россия одержала полную и безоговорочную победу, хотя вела войну армия, оснащенная старой техникой, плохо подготовленная и катастрофически недофинансированная. Как было сказано выше, решающим фактором оказался моральный, он перекрыл все материальные недостатки. Это относится как к армии, так и к населению в целом, что было, в частности, продемонстрировано на примерах «Норд-Оста» и Беслана. В тактическом плане оба этих теракта стали для российской стороны катастрофами из-за огромного количества жертв. В стратегическом плане, однако, они стали крупными победами. Противник понял, что терроризм бесполезен независимо от масштабов, его требования выполняться не будут, психологического слома в России не произойдет. Т.е. предельная жесткость по отношению к террористам может привести в отдельных случаях к очень большим жертвам, но в целом она минимизирует потери именно потому, что для руководителей террористов становится очевидна бесполезность использования данного инструмента.
Политические последствия чеченской кампании достаточно своеобразны. Главными ее победителями оказались «традиционные сепаратисты», во «внутривидовой борьбе» между которыми Кадыровы победили Ямадаевых. По сути, они получили то, за что боролись в ходе первой войны – почти полную независимость Чечни, у которой сегодня есть даже собственная армия (только что без ВВС). Нет лишь собственной валюты и внешней политики, зато есть широкое и почти бесконтрольное финансирование из федерального бюджета. Более того, есть определенное участие в управление Россией в целом, поскольку Чечня относится к тем немногим субъектам РФ, которые «равнее остальных». Те чеченцы, которые в ходе обеих войн сохраняли лояльность России, были медленно, но очень последовательно «выдавлены» из всех властных и силовых структур республики и отправлены в другие регионы РФ или в Москву.
Очень многие в России считают, что такое положение дел перекрывает фактор военной победы и означает общее поражение. Согласиться с этим сложно.
Как минимум, очевидно, что нынешнее положение вещей гораздо лучше, чем война (хоть первая, хоть вторая) и чем так называемый «мир» (хоть в 1992-94, хоть в 1996-99 гг.). Кроме того, непонятно, что предлагается в качестве альтернативы. По сути, таковых две – поголовный геноцид чеченцев или «отгораживание Чечни стеной». Первый вариант превращает Россию в новую нацистскую Германию, к тому же вряд ли реализуем на практике. Второй настолько глуп, что его даже лень опровергать. Если предельно коротко, то как с военной, так и с экономической точки зрения он в разы, если не на порядки затратнее нынешней ситуации. Т.е. «огораживание» потребовало бы гораздо больше денег, чем идет в Чечню сейчас, и, к тому же, очень много крови, чего сейчас нет вообще. Сторонники данной идеи, как и близкого ей по сути лозунга «Хватит кормить Кавказ», либо обладают крайне незначительными умственными способностями, либо являются сознательными врагами России, целенаправленно работающими на ее разрушение в интересах других стран.
Надо также отметить и то, что какой бы специфической личностью не был Рамзан Ахмадович Кадыров, он полностью и уже неразрывно вписан в российскую политическую элиту (подробное обсуждение этого момента требует отдельной статьи). А его армия стала очень ценной составной частью ВС РФ. По сути, это наш «Иностранный легион», выполняющий «особые» задачи в тех случаях и местах, где не хочется задействовать «официальную» армию (даже спецназ ГРУ). Причем выполняются эти задачи весьма эффективно.
Таким образом, несмотря на огромные издержки и тяжелые потери, «двухсерийная» чеченская война стала, в конечном итоге, крупной победой России. Причем одержанной в условиях, когда несравненно проще было проиграть, чем победить.