В течение одного месяца – мая 1918 года Ростов на Дону сменил трех «хозяев».

Большевики ушли, если не сказать, бежали из города 4 мая. На следующий день в Ростов вошел белогвардейский отряд полковника Михаила Дроздовского, двигавшийся на соединение с Добровольческой армией генерала Антона Деникина из Бессарабии на Кубань. Но задерживаться не стал. Маршем пересек город и ушел на левый (южный) берег Дона. 8 мая в Ростов вошли передовые части немецкой 20-й ландверной (запасной) пехотной дивизии. Эти ребята в казачьем городе задержались как раз надолго. Аж до декабря.

Акцентировать внимание на прикрывавшей в Ростове советскую власть Социалистической армии под командованием бывшего прапорщика Рудольфа Сиверса, к слову, этнического немца ни к чему. Равно, как и о марше 3-тысячного отряда Дроздовского. И та, и другой уже выпали из событийного ряда I Мировой войны и вступили в войну Гражданскую. А вот присутствие в этой истории германской регулярной армии – вопрос интересный. Его в советской военной историографии аккуратно обходили стороной. Точнее, присутствие немцев в течение почти восьми месяцев на российской территории упоминали. Но без каких-либо комментариев.

Причина проста. Заключение сепаратного мира в Брест-Литовске было принято считать заслугой советской власти и лично председателя правительства товарища Владимира Ульянова/Ленина. А тут – германские солдаты спустя два месяца занимают самый большой и стратегически важный город казачьего Дона! И, что особенно важно, в первых числах мая 1918 года это была не просто российская земля. Это была земля, которую контролировала советская власть. Так что, если уж писали, то, например, так: «…Под натиском вооруженных до зубов полчищ немецких оккупационных войск красные отряды, героически сражаясь, временно отступали…».

Любопытно выглядит объяснение произошедшего германской стороной. Пунктуальные и аккуратные немецкие офицеры из штаба главнокомандующего дислоцированными на Украине войсками генерала-фельдмаршала Германа фон Эйхгорна обнаружили в киевских анналах русскую карту, изданную ранее 1888 года. А на ней черным по белому: Таганрог и Ростов с 1802 по 1887 год включительно входили в состав Екатеринославской губернии (ныне Екатеринослав – это город Днепр, Украина). В свою очередь эта губерния числилась за Новороссией. С ноября 1917-го по декабрь 1922-го - Украинской республикой (последовательно народной и советской).

Германских офицеров не смутило то, что Ростов вернулся в состав российских территорий за тридцать лет до того, как был подписан Брест-Литовский мир. И даже по формальным признакам под руку кайзера Вильгельма отойти не мог. В отличие от собственно Украины, которая согласно договору была занята германскими войсками абсолютно правомочно. И стоит только радоваться тому факту, что в тех же киевских анналах штабисты Эйхгорна не обнаружили каких-нибудь карт образца 1801 года и ранее. Дело в том, что уездный городок Ростов с 1797 года входил в состав Новороссийской губернии. И это стало бы лишним подтверждением тому, что германские войска вправе занять этот город.

Как ни крути, налицо – прямое нарушение германцами положений Брест-Литовского мира. И ничем иным, как оккупацией, назвать процесс, начавшийся на Дону в мае 1918 года, не назовешь. Уже на второй день оккупации была создана Ростовская Германская кандидатура и в оборот введена немецкая марка.

Одним Ростовом германцы не ограничились. Заняли Миллерово, станицу Чертково, Нахичевань на Дону, Александров-Грушевский (ныне – город Шахты), станицы Белокалитвинскую (ныне – город Белая Калитва) и Каменскую (ныне – город Каменск-Шахтинский). Практически всю западную часть области Войска Донского!  Готовиться к контролю и даже управлению этими землями оккупанты готовились основательно. Пример тому -  приказ за подписью коменданта Ростова и Нахичевани немецкого полковника фон Фромма, листовки с которым были расклеены на всех улицах: "С сегодняшнего дня власть в городах Ростове и Нахичевани-на-Дону перешла в руки германских войск... Мы вас предупреждаем оставить всякую агитацию против германского начальства и спокойно приступить к работе на рудниках, фабриках и полях, причем вы находитесь под защитой германских войск. Все, которые будут мешать ходу нормальных работ, портить железные дороги, телеграфы, телефоны, разрушать сооружения, рудники и заводы и всякие предприятия, красть уголь и другие материалы, или своей плохой работой уничтожать старания благожелательных лиц, будут преследоваться со всей строгостью, вплоть до применения в необходимых случаях военной силы. Германские войска и охрана в случаях преступной деятельности разных лиц имеют приказ немедленно применять оружие...". До чего похоже на подобные приказы образца 1941-42 годов!

Вернемся к разговору о карте, обнаруженной штабными офицерами Эйхгорна. Версия изящная. Есть документы, подтверждающие, что 29 марта  в городе Баден под Веной представители верховных командований Австро -Венгерской и Германской империй заключили тайное военное соглашение о разделе сфер влияния в Украине ("Ukraineabkommen"). Это соглашение  предусматривало оккупацию Ростова и Таганрога. Причем, Ростов должны были занять смешанные австро-германские части под общим немецким командованием, а в Таганроге, по мнению «старшего брата» в семье Четверного союза, австрийцам делать нечего и потому его должны были оккупировать толь немецкие солдаты.

Но существует еще одна версия. Один из самых крупных политических деятель на Украине в 1917-1918 годах Дмитрий Дорошенко как-то заметил, что «Украинское правительство настояло перед немцами, чтобы они оккупировали временно Таганрогский округ, как подлежащий Украины, до решения вопроса между Украиной и Доном непосредственно…». Настояли сразу после подписания Брест-Литовского мира 3 марта 1918 года.

Конфликт между украинцами и донскими казаками назревал на основе, в первую очередь, экономических претензий, а уж во вторую - политических. И германские оккупационные части в приграничье Украины и Области Войска Донского оказались, что называется, в интересном положении. Сегодня бы сказали в положении миротворцев. Задачи в Берлине были поставлены другие. Выкачивать все что возможно не только из Украины, но и с Дона. И выкачивали. За четверть тонны зерна платили одной винтовкой с 30 патронами. Но чем дальше, тем сложнее было держать нейтралитет, успокаивая полностью подконтрольный Киев и вечно независимый Новочеркасск.

А тут еще «проснулось» командование Красной армии. На берег Азовского моря под Таганрогом высадился довольно крупный десант – более 6 тысяч штыков и сабель. 10 июня он начал наступление на город, и первые два дня оно развивалось успешно. Однако, немцы пришли в себя и уже 13-го остатки десанта были сброшены в море. Вернуться удалось только половине от списочного состава.

Смешно, но когда началась высадка, немецкий комендант Таганрога пожаловался по начальству в штаб 1-го ландверного корпуса (три пехотные дивизии и кавалерийская бригада), расположенного в Ростове. Оттуда беспокойство по телефонным проводам передалось главному командованию в Киев. Его представители в ультимативной форме заявили членам московской делегации, что в случае продолжения операции германские войска, дислоцированные в районе Ростова, начнут наступление на Кубань. В Кремле этого никак не хотели, и Ульянов/Ленин отправил в подконтрольный Красной армии Ейск срочную телеграмму: «Германские власти заявляют: войска из Ейска совершают набеги на территории, занятые германскими войсками. Ставим на вид: установленная демаркационная линия ни в коем случае не должна быть нарушаема. Виновные будут подлежать строгой ответственности перед революционным трибуналом». Комментарии излишни.

Другие неприятности грозили оккупантам с юга, где набирала силу Добровольческая армия Деникина, руководители которой в отличие от донского атамана Петра Краснова в качестве союзников рассматривали страны Антанты, а вовсе не германцев. Короче говоря, жизнь германских оккупантов на юге России оказалась вовсе не такой легкой прогулкой, как виделось вначале.  

                                                                                               Михаил БЫКОВ,