Наряду с такими национальными формированиями, как Чехословацкий, Сербский добровольческий, Армянский корпуса, Латышская стрелковая дивизия, Кавказская туземная конная («Дикая»)дивизия, Туркменский (Текинский) добровольческий конный полк в Русской армии существовал и 1-й Польский корпус.

            Формирование 1-го Польского корпуса началось не в лучшее для Русской армии время, а именно, летом 1917 года. Довольно отметить, что между приказом о формировании и назначением командира прошло добрых две недели. Это соединение вошло в историю в связи с участием в восстании, которое произошло в январе-феврале 1918 года на территории Белоруссии. Но о восстании позже, а пока об истории польских добровольческих частей в годы I Мировой войны, которые и составили костяк корпуса.

            Еще в самом начале войны польский политический деятель, лидер Польской социалистической партии Юзеф Пилсудский, выступавший за возрождение польской государственности, выступил с идеей создать под крылом австро-венгерской армии Польские добровольческие легионы. Пилсудский верил, что в случае победы в войне стран Центральной оси, Польшу с помощью германцев и австрийцев восстановят. Стало быть, есть резон воевать против стран Антанты. В итоге все вышло по-другому, но не об истории Польши речь. Легионы были сформированы. И это сильно не понравилось в Петрограде. Тем более, что и военном министерстве, и в Ставке Главковерха было известно о значительном числе этнических поляков, настроенных пророссийски. Довольно скоро было принято решение о формировании из таких поляков, проходивших службу в Русской армии, 1-го Польского легиона, впоследствии получившего название Пулавский (по месту формирование в городе Пулавы в Люблинском воеводстве).

            Несмотря на поддержку со стороны высших лиц Ставки, в частности, Главковерха великого князя Николая Николаевича младшего и командования Юго-Западным фронтом формирование легиона шло медленно и с проблемами. После официального распоряжения, подписанного начальником штаба Ставки генералом от инфантерии Николаем Янушкевичем в начале ноября 1917 года, прошел месяц, прежде чем в Пулавах удалось сформировать 1-ю роту. В интендантских службах прознали о том, что Главковерх не видел в Польском легионе потенциала кадровой части, склонялся к тому, что это будет партизанско-диверсионное подразделение. Поэтому снабжением солдат в Пулавах занимались из рук вон плохо, начиная от оружия и заканчивая формой. Такое отношение сказывалось на притоке добровольцев. Не слишком стремились в легион и строевые офицеры польского происхождения, предпочитавшие служить в кадровых частях.

            Положение радикально изменилось зимой 1915 года, когда за дело взялись представители специально созданного Организационного комитета, во главе которого стал генерал-лейтенант Эдмунд Свидзинский. Наладили снабжение, боевую подготовку, развернули семь пунктов записи добровольцев в крупных городах Русской Польши, включая Варшаву. Ежедневный приток – до 100 человек. Правда, солдат среди них практически не было. В легион шли крестьяне, мещане, студенты. Параллельно шла запись в два уланских эскадрона, куда принимали только тех, кто явился с  седлом и сбруей. Еще один легион формировался в Люблине, но фронт он так и не попал, служил резервом для пополнения Пулавского легиона.

            В начале февраля Пулавский легион был сформирован и насчитывал 1000 человек. В конце марта он был направлен на фронт, войдя в состав Гренадерского корпуса, что было более чем престижно. Легион воевал все лето и половину сентября 1915 года, принял участие в 10 боях, потерял 415 человек убитыми и более 1000 ранеными. Иными словами, был выбит почти полностью, в связи с чем был расформирован. Остатки легиона были влиты в формируемую из поляков 1-ю Полесскую бригаду. На сей раз ставку делали не на добровольцев, а на кадровых солдат польского происхождения. В феврале 1917 года бригада была развернута в дивизию – 1-ю Польскую стрелковую (в другом варианте – стрелецкую). Поляков, правда, на шесть полков уже хватало. Хотя формировались они в самых разных местах: в Киеве, Черниговской губернии, Полтаве, Белгороде. Уланский полк – в славном историей местного военного училища Чугуеве. Положение некоторым образом спасло то, что после прихода к власти Временного правительства в дивизии было разрешено официально использовать польский язык, носить польские знаки различия, а главное – иметь знамена с польской символикой.

            Полной боеспособности дивизия достигла к середине лета 1917 года и тут же была отправлена на Юго-Западный фронт для участия в так называемом «Наступлении Керенского», завершившимся, как известно, полной неудачей. Русская армия отошла на пограничную реку Збруч, где ей удалось-таки закрепиться. Польская дивизия дралась под Станиславовым (ныне – Ивано-Франковск, Украина), на Збруче под городком Гусятин. Уланский полк отличился при Креховицах, после чего получил название Креховицкий. В Гусятине, едва в полках появились большевистские настроения, дивизию немедленно расформировали. Часть солдат раскассировали по обычным армейским пехотным полкам. Но не прошло и недели, как вышел приказ о формировании дивизии заново. После тяжелого боя у деревни Чабарувка дивизия пешим порядком двинулась через Полесье в Белоруссию. Едва марш завершился, как пришел новый приказ: на основе дивизии развернуть целый корпус. 6 августа приказом Верховного главнокомандующего генерала от инфантерии Лавра Корнилова командиром корпуса был назначен генерал-лейтенант Юзеф Довбур-Мусьницкий. В русском варианте - Иосиф Романович Довбор-Мусницкий), доселе командовавший XXXVIII корпусом 10-й армии, занимавшим боевые позиции на Западном фронте неподалеку от Минска.

            А в это время в Петрограде состоялся 1-й Всероссийский съезд военных-поляков. Как же в то время без съездов? Почетным председателем съезда делегаты выбрали… Юзефа Пилсудского. Да, того самого, что формировал польские легионы для войны против России. Мотив был такой: Пилсудский отказался принимать германскую присягу, за что был арестован и заключен в каземат крепости Магдебург. На съезде также было принято решение о создании Войска Польского. Основой и должен был послужить формируемый 1-й Польский корпус. Парадоксально, но в то время, когда армия разваливалась на куски и сотни тысяч солдат хлынули с фронта на восток, Польский корпус рос как на дрожжах. Потребовалось даже разрешение на формирование 3-й стрелковой дивизии, хотя изначально предполагалось, что корпус будет 2-дивизионного состава. Помимо стрелковых дивизий он включил в себя инженерный полк, артиллерийские части, три кавалерийских полка. Формирование было закончено к новому 1918 году. Корпус насчитывал до 29 000 штыков и сабель.

            Стоит отметить особенности дислокации соединений и частей корпуса. Они были разбросаны от Минска, где находился штаб, до Тверской губернии. Они стояли в Витебске, между Бобруйском и Жлобином, под Гомелем, в Орше, в Смоленской губернии и даже на Украине в Подолии. Выходило так, что корпус накрывал собой значительную часть Белоруссии, где возникли проблемы с установлением советской власти и сохранением этих земель в составе советской России. Командование корпуса категорически отказывалось подчиняться приказам большевистского Главковерха прапорщика Николая Крыленко и его временного сменщика и по совместительству главнокомандующего Западным фронтом прапорщика Александра Мясникяна (Мясникова).

            Конфликт перешел в острую фазу 17 января 1918 года, когда был подписан приказ об аресте членов Верховного польского военного комитета (Начполь), в свое время инициировавшего создание Польского корпуса. Начполь находился в Минске. Для Довбур-Мусьницкого и его солдат это было сродни объявления войны. И 25 января грянуло восстание. Бои легионеров и «солдат революции» продолжались с переменным успехом до 20 февраля, когда передовые части корпуса вошли в Минск. Казалось бы, победитель определился. Если б не одно но. 18 февраля германская армия возобновила боевые действия по всему Восточному фронту в связи с тем, что переговорщики из Петрограда всячески затягивали подписание мирного соглашения. В действии был тезис наркома иностранных дел Льва Бронштейна (Троцкого): «Ни мира, ни войны». Было ожидаемо, что германское командование потеряет терпение.

            21 февраля в Минск вошел германский кирасирский полк. Следом потянулись другие части. Власть перешла к оккупантам. Польский корпус оказался на территории, подконтрольной немцам, стягивавшим в Белоруссию один армейский корпус за другим. Когда превосходство германцев стало многократным, они решились предъявить полякам ультиматум, суть которого проста. Либо корпус уходит в Польшу, либо его уничтожат. В связи с этим выпускник Академии Генштаба по первому разряду, участник двух войн, кавалер восьми русских боевых орденов, включая орден св. Георгия IV степени, и Георгиевского оружия генерал Довбур-Мусьницкий обратился к своим солдатам в Бобруйской крепости: «Если бы я приказал вам сражаться с немцами, знаю, что вы бы все, как один пошли в этот смертельный бой, защищая солдатскую и офицерскую честь. 
Немцам бы дорого стоил этот ультиматум, но и мы бы заплатили самую дорогую цену. Это сражение было бы бессмысленной красивой гибелью Первого польского корпуса. Я, как командующий корпуса, отдав приказ дать бой немцам, снискал бы славу храброго солдата. Но за эту славу, я не стану платить тысячами ваших жизней. Выходом из этой ситуации будет не героическая гибель корпуса, а его эвакуация в Польшу. Скоро мы вновь соберёмся вместе, чтобы заплатить за причиненный позор».