В ночь с 29 на 30 декабря 1916 года в Петрограде был убит один из самых ярких персонажей ХХ века Григорий Ефимович Распутин-Новых. 

Тут нет никакого преувеличения. Достаточно посмотреть, сколько воспоминаний, исследований, литературно-художественных опусов, кинофильмов и даже песен посвящено «старцу». А еще он остается с нами в названиях баров, ресторанов, ночных клубов, пива, сигарет. Очевидно, что такая известность или, если хотите, популярность человека, покинувшего мир 100 лет назад, не случайна.

Особо распространяться о биографии Григория Ефимовича ни к чему. Ее легко найти в любой энциклопедии, а уж в интернете ссылок на нее – пруд пруди. И в нашем случае судьба Распутина и его насильственная смерть интересны в контексте I Мировой войны, потому что именно в эти годы «старец» обладал внушительным влиянием на многих представителей власти в Петрограде, в том числе, на государыню Александру Федоровну и через нее – на ее царственного супруга Николая II. И смерть Распутина серьезным образом повлияла на ход событий в 1917 году. Достаточно много исследователей, а также заметных персон того времени убеждены, что гибель «Нашего Друга» (так называла Распутина императрица) стала катализатором протестных настроений в русском обществе, вскоре превратившихся в революционные действия.

Распутин, если верить данным метрической книги Слободо-Покровской Богородицкой церкви Тюменского округа Тобольской губернии, родился в 1869 году. Путь его к воротам царской резиденции был долгим и тернистым, изобиловал многочисленными угрозами и рисками, вплоть до обвинений в конокрадстве (за что на Руси всегда били смертным боем), убийстве, сектантстве. К слову, уже после Февральской буржуазной революции лидеры Временного правительства организовали посмертную проверку имевшихся в полиции фактов, но ни один из них прямыми уликами подтвержден не был. В отличие от свидетельств загадочной духовной силы, которая в итоге и привела Распутина в Петроград. Не без помощи великой княгини Милицы Черногорской, бывшей замужем за великим князем Петром Николаевичем, и ее младшей сестрой Станой (Анастасией), в 1906 году ставшей супругой великого князя Николая Николаевича-младшего. Того самого, что в августе 1914 года был назначен Верховным Главнокомандующим русской армии.

«Сестры-черногорки», как величали их в свете, познакомились со «старцем» в Киеве, куда инкогнито совершали паломничество. Позвали Распутина в столицу, куда он и прибыл в 1903 году. Довольно быстро он стал известен в качестве «божьего человека», излечивающего недуги, и в конце 1905 года был представлен царю. Цель на тот момент была одна. Уже не было секретом, что августейший наследник Алексей страдал наследственной неизлечимой болезнью – гемофилией. Любая мелкая травма могла оказаться для него смертельной. Кроме того, великого князя периодически мучили сильнейшие боли. Есть довольно много свидетельств, подтверждающих то, что только Распутину удавалось каким-то чудодейственным образом справляться с этими болями, останавливать кровотечение, когда оно случалось у наследника. Причем поразительное влияние отца Григория на людей отмечали не только его почитатели, но и открытые недоброжелатели, в частности, премьер-министр Петр Столыпин (1906-1911 годы). Незадолго до убийства Петра Аркадьевича в киевском театре Распутин предрек ему насильственную смерть. 

Исследователи довольно часто преувеличивают влияние Распутина на царя. Николай II, надо сказать, старался встречаться со «старцем» как можно реже. Проблемы со здоровьем сына – это одно, государственные дела – другое. Особенно, когда началась Великая война. В первом случае повседневными заботами занималась по большей части императрица, во втором – сам Николай вместе с членами правительства и высшим генералитетом. Достоверно известен один случай, когда император напрямую выслушал Распутина и согласился с его мольбами. Было это в 1912 году, когда молил «старец» о том, чтобы Россия не вмешивалась в I Балканскую войну, начавшуюся между Турцией и Балканским союзом (Болгария, Греция, Сербия, Черногория) в октябре того года. История же, связанная с наступлением Западного фронта русской армии под Барановичами, крайне неудачным и кровавым, сугубо «киношная» выдумка. Мол, привиделось Распутину во сне стадо баранов, и он тут же бросился к царю с настойчивой просьбой провести в этом направлении наступательную операцию. На самом деле, наступление ЗФ в рамках общего наступления русских летом 1916 года (включая так называемый Брусиловский прорыв) готовилось несколько месяцев. Неуспех именно Барановичской операции был обусловлен не столько неудачно выбранным направлением (хотя и не без этого), сколько бездарным командованием главкома ЗФ генерала Алексея Эверта и командующего 4-й армией генерала Александра Рагозы.

В который раз стоит напомнить, что командующие фронтами в ПМВ имели колоссальные объемы самостоятельности. Это была одна из фундаментальных проблем русской армии в 1914-1917 годах. Ставка Главковерха была скорее эдаким консультантом, советчиком и порой при всем желании не могла повлиять на решения комфронтом. Так вот, решение о переносе направления главного удара с Вильно-Молодечно (подробно о Барановичской операции «Почта Полевая» уже писала) южнее – на Барановичи – принимал лично генерал Эверт. Вопреки мнению Ставки и Главковерха. Так что Распутин тут совершенно ни при чем.