В 1886 году в ходе Милютинской военной реформы прапорщики в русской армии исчезли. Точнее, они сохранились для вышедших в запас и в милицейских подразделениях на Кавказе. Полноценно чин возродился во время I Мировой войны.

Чин прапорщика появился в России еще в 1630 году как младшее обер-офицерское звание для полков иноземного строя. Эта норма была закреплена в Воинском Уставе 1647 года – «Учении о хитрости ратного строения пехотных людей». Указ царя Федора Алексеевича распространил этот чин на все полки русской армии, включая стрелецкие. Само слово – производное от старославянского «порпоръ», буквально означавшее «перо», «парение в воздухе», «полет». В прусской армии прапорщики назывались «Fähnrich», и тяготевшей к европейской военной системе царь Петр I распорядился было переименовать русских прапорщиков в фендриков, но нововведение не прижилось. Что не удивительно: кому ж охота зваться фендриком? Тем более, пусть и самым младшим, но офицерам. К слову, относились прапорщики по Табели о рангах к XIV (последнему) классу, прапорщики гвардии – к XII и титуловались «Ваше благородие». До 1845 года звание прапорщика автоматически давало потомственное дворянство, затем до 1856 года – только личное дворянство, после – только потомственное почетное гражданство. Знак различия прапорщика с 1827 года – одна звезда на обер-офицерском эполете. В апреле 1854-го появился прапорщицкий погон: один просвет и звездочка на нем.

Уже упомянутая Милютинская военная реформа (по фамилии организовавшего ее военного министра Дмитрия Милютина) на институте прапорщичества отразилась сильно. Формально чин сохранился, но фактически в кадровой армии перестал существовать. С 1886 года все прапорщики должны были либо получить следующий чин – подпоручика (на флоте – мичмана), либо выйти в запас или отставку. Положение дел изменила I Мировая война.

К началу войны в запасе числилось 20 627 прапорщиков. Предполагалось, что за время короткой – от силы 4-месячной – кампании этого числа будет достаточно, чтобы покрыть ожидавшуюся убыль младших офицеров – подпоручиков. Но жизнь, как говорится, внесла свои коррективы. И лучше всего эти коррективы отражаются в статистике. К началу войны в строю находилось более 40 000 офицеров, большинство из которых, что ясно всякому, обер-офицерского чина: подпоручики, поручики, штабс-капитаны. Еще 40 000 человек было призвано по мобилизации. Таким образом, уже в августе 1914 года мобилизационный потенциал запасников был исчерпан почти полностью. 

Углубляться в статистику потерь – дело малопродуктивное, так как всякий исследователь имеет на сей счет собственную и порой убедительно аргументированную точку зрения. Так что ограничимся самыми общими сведениями. Согласно исследованиям военного историка Сергея Волкова, непосредственные боевые потери (убитыми, умершими от ран на поле боя, ранеными, пленными и пропавшими без вести) составили свыше 70 тыс. человек (71298, в т.ч. 208 генералов, 3368 штаб- и 67772 обер-офицера, из последних – 37392 прапорщика). Причем, почти 2/3 этих потерь пришлось на 1914-1915 годы, а это 17 военных месяцев. Всего Россия прожила в режиме войны чуть более 43 месяцев. Иными словами, к 1916 году почти весь кадровый состав младших офицеров в пехоте был выбит. И этот процесс уничтожения кадрового офицерского корпуса русской армии начался без раскачки. Поэтому уже в конце сентября 1914 года были открыты первые шесть специальных школ прапорщиков: четыре под Петроградом при запасных пехотных бригадах, в Москве и в Киеве. Изначально предполагалось, что школы произведут один-единственный выпуск, и этого будет достаточно для пополнения фронтовых частей. В Генштабе и военном министерстве ошиблись и на этот раз. Все шесть школ перешли на постоянный режим функционирования, а в начале 1915 года к ним добавили еще четыре. Вскоре они получили единое название – «Школа подготовки прапорщиков пехоты». В 1917 году таких школ насчитывалось уже 41. Десять из них располагались в Петрограде и его окрестностях, семь – в Москве. Школы «штамповали» прапорщиков в Киеве, Тифлисской губернии,  Владикавказе, Екатеринодаре, Казани, Саратове, Омске, Иркутске и даже  Ташкенте. Надо сказать, что «штамповали» их не только в школах, но и в военных училищах, которые готовили офицерские кадры по ускоренной программе – за 3-4 месяца вместо двух довоенных лет. Поэтому выпускники школ и училищ этого периода получили общую характеристику: «офицеры военного времени». К слову, среди них нашлось немало достойных командиров, которые за месяцы войны выросли из прапорщиков вплоть до капитанских чинов и успешно командовали не только ротами, но и батальонами. Правда, в подполковники им было не пробиться, так как для получения этого чина требовалось иметь полноценное военное образование.