Развитие корабельного вооружения в значительной степени определяется тем, что ВМС всё более строятся по концепции "флот против берега", а не "флот против флота". В связи с этим в становящихся основными мировыми игроками азиатских странах появляются достаточно нетривиальные варианты систем морского оружия. Например, индийская ОТР "Дхануш" (модификация БР "Притхви-2") является единственной в мире БР, запускаемой с надводного корабля, причем таковым является не эсминец и даже не фрегат, а всего лишь патрульный корабль. Вполне вероятно, что БР различной дальности (от ТР до БРСД) будут размещаться как на ПЛ, так и на надводных кораблях. КРМБ уже становятся "мэйнстримом".
Традиционные дозвуковые ПКР будут постепенно заменяться на сверх-, а затем и на гиперзвуковые, при этом, по-видимому, максимально унифицируясь с КРМБ. По крайней мере, именно так происходит в семействах ракет "Оникс"-"Брамос" и "Калибр". Теоретически и среди "Томагавков" есть ПКР (BGM-109С), но она не востребована ВМС США из-за отсутствия для нее подходящих целей. Активно развивают сверхзвуковые ПКР оба Китая: КНР создала ПКР С-803 (YJ-83), Тайвань – ПКР "Сюн Фэн-3".
Резкий рост скорости ПКР станет главной проблемой корабельной ПВО. Как и в случае с наземной ПВО, одним из вариантов решения данной проблемы может стать развитие боевых лазеров. Если таковые будут созданы, то их будет естественно использовать на кораблях, поскольку в этом случае снимаются многие ограничения на массу и габариты лазерных установок (на корабле достаточно места для них) и на энергетику (лазер будет питаться от мощных корабельных ЭУ).
Пока, однако, никаких боевых лазеров нет, продолжают развиваться корабельные ЗРК. Авиация и ПКР являются основной угрозой для боевых кораблей. С другой стороны, «с подачи» США крупные надводные корабли становятся важнейшими элементами системы ПРО. В этом плане они имеют такое важное преимущество, как мобильность, т.е. район ПРО перемещается вместе с кораблями. США сейчас являются абсолютным лидером в этом плане, развивая семейство ЗУР «Стандарт». Точные ТТХ последних модификаций (в первую очередь – противоракетной модификации SM3) этих ракет неизвестны, что порождает значительную неопределенность в плане определения угрозы с их стороны различным ударным средствам. Впрочем, поскольку имеется опыт уничтожения этой ракетой ИСЗ, высота поражения достигает, как минимум, 250 км.
Европейские ЗУР «Астер», созданные по программе PAAMS и устанавливаемые на новых английских, французских и итальянских эсминцах и фрегатах, уступают по своим ТТХ американским ракетам. При этом, впрочем, считается, что «Астеры» способны сбивать ПКР «Брамос». Более того, европейские ракеты уступают и китайским ЗУР HQ-9, которые устанавливаются на эсминцах пр. 052С/D (дальность этих ЗУР составляет 200 км, досягаемость по высоте 30 км). Практически все современные корабельные ЗУР размещаются в УВП, т.е. все одновременно готовы к пуску. В этом плане архаично выглядят российские револьверные ПУ для ЗРК С-300Ф. По ТТХ он также отстает от «Стандарта», хотя и сопоставим с европейскими и китайскими ЗРК. Среди средств корабельной ПВО ближнего радиуса действия наиболее современными являются израильский ЗРК «Барак» (установлен также на многих кораблях ВМС Индии) и российский ЗРПК «Каштан» (установлен также на фрегатах, строящихся для Вьетнама). В последнем случае поражение подлетающих ПКР должно обеспечиваться огнем двух блоков по 6 30-миллиметровых пушек с общим темпом стрельбы до 200 выстрелов с секунду, что, теоретически, может быть достаточно эффективно. Необходимо отметить также немецкую IDAS – единственную в мире ЗУР для ПЛ (пр. 212), которая будет способна поражать вертолеты и катера (дальность стрельбы – 20 км) при нахождении ПЛ на перископной глубине.
Из-за безальтернативности ПЛ безальтернативны и торпеды (и как оружие самих ПЛ против других ПЛ и кораблей, и как единственное реальное средство поражения ПЛ), главными тенденциями развития которых останется повышение скорости и мощности БЧ. При этом, однако, российская сверхскоростная ракето-торпеда «Шквал» является заведомо тупиковой из-за слишком малой дальности и глубины хода и слишком высокого уровня шума. С другой стороны, сама по себе идея использования кавитационной полости для увеличения скорости торпеды вполне может быть использована. В частности, сообщалось, что в Германии создана торпеда «Барракуда», использующая аналогичный принцип движения, но, в отличие от «Шквала», являющаяся управляемой (с акустической системой самонаведения). Скорость обычных торпед достигает сейчас 50 уз., в редких случаях – 70 уз. Что касается систем наведения, то здесь вне конкуренции Россия, где созданы торпеды с наведением по кильватерному следу надводного корабля. Очевидно, что поставить помехи такой торпеде принципиально невозможно. При этом больше нигде подобных торпед создать не удалось.
Как было сказано выше, торпеда теперь однозначно связана с подлодкой в том смысле, что применяется либо с ПЛ, либо против ПЛ (в т.ч. и с другой ПЛ). Однако ПЛО остается исключительно сложной задачей: лодку очень сложно обнаружить, а обнаруженную – поразить. Поэтому отдельным важным направлением в развитие морских вооружений станет создание автономных подводных аппаратов для борьбы с ПЛ. Подобные аппараты, способные действовать месяцами, станут первым по-настоящему эффективным средством ПЛО в истории. Однако, здесь необходимо решить проблему уверенного распознавания ПЛ, которая является исключительно сложной.
Артиллерия, как минимум, останется на кораблях в качестве средства самообороны. При этом нельзя исключать, что она (при условии дальнейшего увеличения дальности стрельбы) вновь станет основным оружием морского боя в том случае, если КРМБ, предназначенные для поражения береговых целей, всё больше будут вытеснять с кораблей ПКР. Более того, нельзя исключать и нового роста калибра корабельных орудий. Тогда снаряд станет гораздо более дешевым, при этом весьма эффективным заменителем ПКР, причем неуязвимым для ПВО противника. Подобная концепция отчасти реализуется на американских эсминцах типа «Замволт», где устанавливаются по два 155-миллиметровых орудия, стреляющих на дальность 140-180 км. Впрочем, снаряды этих орудий, по сути, представляют собой ракеты, причем с системой спутникового наведения на цель. Тем не менее, они в разы дешевле любой ПКР или КРМБ, при этом в боекомплекте корабля будет до тысячи таких снарядов, в то время как ракет может быть максимум несколько десятков. Аналогичные опыты с установкой на фрегат башни 155-миллиметровой САУ PzH-2000 проводились в Германии.
Широкое развитие БПЛА может сделать «мини-авианосцем» любой надводный корабль вплоть до корвета, поскольку эти аппараты по размерам меньше пилотируемых машин. Беспилотники, видимо, постепенно вытеснят противолодочные вертолеты, они же обеспечат флоту дальнюю разведку. Кроме того, боевые БПЛА, несущие по 1-2 ПКР, станут «длинной рукой» кораблей вплоть до фрегатов. Размещение на кораблях КРМБ большой дальности для поражения береговых целей и, одновременно, ударных БПЛА с ПКР для многих стран станет вполне адекватной и очень дешевой заменой авианосцам.
Впрочем, возвращаясь к началу статьи, надо понимать, что теперь флот воюет почти исключительно против берега. Масштабные морские сражения в обозримом будущем возможны только в том случае, если одним из участников этих сражений станут ВМС Китая. Другие варианты исключены.