Это изречение принадлежит великому полководцу Суворову и датируется примерно 1765 годом, когда, будучи командиром Суздальского пехотного полка, Александр Васильевич написал трактат для офицеров и сержантского состава – «Суздальское учреждение».

Дословно у Суворова так: «Береги  пулю  на три дня, а иногда и на целую кампанию, как негде взять. Стреляй редко, да метко; штыком коли крепко.  Пуля  обмишулится, штык не обмишулится: пуля – дура, штык –  молодец». Спустя 150 лет, во время I Мировой войны актуальность суворовского афоризма нисколько не поблекла. В том смысле, что рукопашный бой никто не отменял, и в случае его возникновения умение владеть штыком, прикладом, тесаком, лопаткой, котелком, кулаком, наконец, имело решающее значение. Но в условиях войны нового технического уровня до штыка доходило куда реже, чем во времена великого русского полководца. Да и пуля вкупе с винтовками и пулеметами заметно «поумнела». 

Итак, пули I Мировой войны. О стандартных патронах для знаменитой мосинской винтовки-«трехлинейки» 7,62 мм распространяться особо ни к чему. Скажем только, что начиная с 1891 года вплоть до 1908-го патрон снаряжался тупоносой пулей. К слову, о названии «мосинская». В изобретении знаменитой винтовки помимо капитана (на тот момент времени) Сергея Мосина принимали участие и другие специалисты. В частности, были использованы некоторые элементы, разработанные французским оружейником Леоном Наганом, выставившим на конкурс в России свой образец винтовки. Собственно патрон для трехлинейки разработал полковник Николай Роговцев (впоследствии – генерал-лейтенант). Посему в окончательном варианте, утвержденном в 1891 году императором Александром III, винтовка получила название: «трёхлинейная винтовка образца 1891 года». 

Острый нос пуля трехлинейки приобрела в 1908 году, и вот по какой причине. Знаменитый русский оружейник, «отец» автомата Владимир Федоров писал: «Мы берегли их, как величайшую драгоценность, как золото – ведь нужно было произвести полное исследование всех свойств новых патронов. При стрельбе из германской винтовки обнаружилось, что остроконечный патрон повышает начальную скорость пули на 38 процентов. Бесчисленное количество опытов было произведено нами с пулями разнообразных форм и веса. Новые остроконечные патроны к русской винтовке были приняты в 1908 году. Они обладали значительными преимуществами по сравнению с прежними, тупыми пулями: возросли боевые качества оружия – дальность его стрельбы, пробивная способность, отлогость траектории и в особенности дальность прямого выстрела. Последняя была увеличена с 280 до 425 метров». 

С этим остроконечным патроном русский солдат и отправился на Первую мировую. Любопытно, что при изобретении автомата Федоров ориентировался также на остроконечную пулю, но калибра 6,5 мм. Для справки: запас остроконечных патронов, начиная с 1909 года, должен был составлять… 3 миллиарда штук. К лету 1914 года справиться с этой задачей трем патронным заводам не удалось, и запас составил только 2, 446 млрд. Во время войны производство стандартных винтовочных патронов росло и, например,  в 1916 году составило 1, 485 млрд. штук.  

Война вносила коррективы во все военные аспекты, в том числе в качество патронов. Фронт требовал, чтобы помимо стандартных пуль поставлялись бронебойные и зажигательные. Они же разрывные, запрещенные мирными Гаагскими конференциями 1899 и 1907 годов. Запрет запретом, но уже летом-осенью 1914 года было замечено, что австрийцы в Галиции используют против русских солдат разрывные пули «дум-дум». Пресса и дипломаты подняли шум, но принципиально вопрос могло решить только военное командование в Вене, чего оно делать явно не желало. «Разбор полетов» перенесся непосредственно на передовую. Сильно не везло тем австрийским солдатам, кто попадал в русский плен, имея в подсумках или ранцах пули «дум-дум». Стоит заметить, что разрывная пуля – это вовсе не германское или австрийское детище. Матерью нового бесчеловечного оружия стала Британия, а отцом – английский колониальный офицер Берти-Клей, служивший в конце XIX века под индийской Калькуттой. В 1916 году разрывные пули поступили и во фронтовые части русской армии. Для использования их против аэропланов и аэростатов, то есть, для эффективного ведения зенитного огня из ручного огнестрельного оружия. По этому поводу также возник дипломатический конфликт между Россией и Германией, но на обвинения немецких СМИ в том, что русские используют в наземном пехотном бою разрывные пули, Петроград ответил, что если таковы случаи имели место быть, то русские солдаты пользовались захваченными у врага патронами, знать не зная, что они из себя представляют.

Так как в ПМВ начали использовать броневую защиту – пулеметные и орудийные щиты, щиты на бронемашинах и т. д. – возникла необходимость найти противоядие. Уже весной 1915 года в военное ведомство в Петрограде посыпались заявки с передовой о необходимости производства бронебойных пуль, в том числе для обычных пехотных винтовок. Такие патроны тогда называли «щитобойными». Доподлинно неизвестно, когда именно выпускник Михайловской артиллерийской академии (1913 год) штабс-капитан Владимир Кутовой изобрел бронебойный винтовочный патрон, но опытный образец в 1915 году точно имелся. Пуля Кутового пробивала 7-миллиметровую броню с расстояния 300 метров. Первые заказы от Главного Артиллерийского управления были оформлены Сестрорецкому оружейному заводу – на 3 миллиона штук, позже заказ получали Петроградский патронный завод и Северное акционерное общество железных конструкций. Но партии не превышали десяток-другой миллионов патронов, что в масштабах ПМВ больше смахивало не эксперимент. Что представляла из себя бронебойная пуля? Стальной каленый сердечник, мельхиоровая оболочка и медный наконечник…

 

Как сложились судьбы Мосина и Федорова – известно. Сергей Иванович Мосин умер в 1902 году 52 лет от роду. Дослужился до чина генерал-майора, начальствовал на Сестрорецком оружейном заводе, о долгой и эффективной боевой жизни своего детища узнать не успел. Владимир Григорьевич Федоров пережил революции и Гражданскую войну, конструировал оружие на Ковровском пулеметном заводе, ныне – заводе имени Дегтярева. Постепенно отошел от дел, занялся исследованиями в области истории оружия, умер в Москве в 1966 году, будучи генерал-лейтенантом инженерно-технической службы в отставке. Что касается Роговцева и Кутового – тут сложнее. Информация о генерал-лейтенанте Владимире Федотовиче Роговцеве обрывается в 1909 году, когда он занимал должность постоянного члена Артиллерийского комитета ГАУ. Владимир Васильевич Кутовой закончил ПМВ в чине полковника. А вот затем… Возможно, остался в Советской России, служил по авиационно-конструкторской части, был осужден в 1928 году к 10 годам лагерей, где и сгинул. 

Теперь пора и к штыку-молодцу. Русский игольчатый штык радикально отличался от тех, что были приняты на вооружение других европейских стран. Причина тому – в традициях рукопашного пехотного боя, заложенных еще при создании русской регулярной армии. Тут самое время вспомнить афоризм Суворова. Традиция и тактика заключалась в том, что после огнестрельного боя русский солдат должен максимально быстро переходить в рукопашную. Потому и готовили солдат особым образом. Потому и боялись во всех армиях, знакомых с нашим солдатом, знаменитого русского штыкового боя. Быстрота перехода от стрельбы к штыковой схватке зависела, разумеется, от того, где в этот момент находился штык. Одно дело, если его нужно крепить во время атаки, на бегу, другое – если он уже в рабочем положении. Потому-то игольчатый штык, находящийся в боевом положении и позволявший вести огонь из трехлинейки считался более приемлемым вариантом, чем плоский штык-тесак, который в боевом положении превращал огнестрельное оружие в холодное.

Спор разгорелся после русско-японской войны, когда мосинскую винтовку первый раз опробовали в крайне серьезном деле. Произвели опрос боевых офицеров, часть из которых высказалась за переход на штык-тесак, так как солдату необходим инструмент такого типа в походной жизни. Кроме того, длинный игольчатый штык не лучшим образом влияет на точность стрельбы. Другая часть считала, что надо все оставить как есть. Спорили-спорили, но в ПМВ вступили в привычном варианте. Не получили одобрения игольчатые укороченные штыки, а также штыки складного типа. Накануне войны прошел испытания складной игольчатый штык, изобретенный полковником Николаем Гулькевичем, но относительно значительный заказ на его производство поступил только в 1917 году.  

Самое любопытное, что когда в русскую армию стали поступать японские, американские и европейские винтовки, оснащенные штык-ножами, смышленые русские солдаты, в подавляющем большинстве вчерашние крестьяне, ценили в них не боевой потенциал, а сугубо хозяйственный. И при любой возможности отправляли их в родные деревни.