Похожи судьбы у знамен 143-го пехотного Дорогобужского и 24-го пехотного Симбирского полков. Пробиваясь к своим, солдаты этих частей выносили знамена и тела погибших полковых командиров: полковника Владимира Кабанова и подполковника Петра Околов-Кулака. Два симбирца приняли знамя из рук умирающего полкового знаменщика и перед прорывом закопали святыню. Оба вырвались из окружения и, оказавшись в полку, стали предметом особой заботы командиров. Не дай Бог что случится с носителями тайны! Дорогобужцы в последнюю атаку пошли с убитым полковником на руках. Но уже без знамени. Его спешно спрятали в земле, когда стало очевидно, что живым из боя никому не выйти.

Осталось тайной даже для солдат 144-го пехотного Каширского полка, куда делось их знамя после боя. Многие видели, как погиб полковой командир полковник Борис Каховский – со знаменем в руках. Но куда оно исчезло потом – неизвестно. Ясно одно: в плен не попало. Иначе германцы обязательно выставили бы трофей в Берлинском цейхгаузе. 

Полная красоты и трагизма история случилась со знаменем 29-го пехотного Черниговского полка. В бой у прусской деревушки Орлау (ныне – Орлово, Польша) полк вступил 24 августа 1914 года. В штыковую атаку вместе с другими пошла знаменная полурота во главе с полковым командиром Александром Алексеевым. В этой атаке полковник погиб, а находившийся рядом знаменщик был трижды ранен. Едва успев подхватить знамя из его рук, гибнет еще один черниговец – поручик Голубев. Его заменяет оставшийся неизвестным рядовой. И его настигает смерть. Истекающий кровью знаменщик, сорвав полотнище с древка, наматывает его на себя. Теперь над черниговцами поднялось только древко. Вот как описывал дальнейшее полковник Генерального штаба Павел Богданович, побывавший под Орлау на следующий день: «Немцы не могут овладеть древком. Отогнанные от него, они теперь решили ружейным и пулеметным огнем истребить всех защитников древка. Это им не удалось, древка больше не видно, как нет больше ни одного Черниговца, стоящего на ногах в этом печальном месте, все или ранены или убиты. Но все же немцы не могут овладеть знаменем, все доступы к нему теперь находятся под жестоким обстрелом других Черниговцев... Попытки немцев подойти к месту знамени обходятся им слишком дорого. Находящиеся у древка раненные Черниговцы, не зная, как окончится бой, частями разбитого затвора, выламывают Георгиевский крест из копья знамени, а древко пытаются закопать, сломать на куски, ни у кого не хватает физических сил, и недостаток этих сил не дал возможности закопать древко… Как только стих бой, Черниговцы бросились к тому месту, где шла такая нечеловеческая борьба за их знамя. Горы убитых и раненых окружали это место. Докопались, наконец, до знаменщика, подпрапорщика, он был тяжело ранен, но был еще жив, говорить не мог, лишь жестом указал на свою грудь на вопросы о знамени. Расстегнули залитую кровью гимнастерку и под ней нашли полотнище знамени. На вопросы о древке никто из раненых ничего не мог сказать, кроме того, что в темноте его кто-то вытащил и унес. Решили поиски древка и выломанного из копья Георгиевского креста отложить до утра. Утром нашли крест, но древка найти не удалось…». Полотнище вновь реяло над полком, прибитое к казачьей пике. 30 августа черниговцы приняли последний бой. Из него вышло только 700 человек. Без знамени. Очередной унтер-офицер, назначенный знаменщиком, спасая полотнище, обмотал его вокруг своего тела. После был взят в плен. Понимая, что в любой момент может быть обыскан, знаменщик искал выход из положения. И нашел, как только обнаружил в толпе пленных полкового священника отца Иоанна (Соколова). Батюшка принял знамя, а утром немецкий офицер сообщил пленным, что домой отпускают десять солдат и…одного священника. Отец Иоанн вернулся к своим и первым делом сдал знамя черниговцев в Ставку Главковерха в Барановичах. Вскоре оно вернулось в полк, а отец Соколов был награжден Георгиевским наперсным крестом лично императором. Фамилия и имя последнего знаменщика остались неизвестными.