В середине июля 1915 года грянуло сражение под польским городком Красностав. Он, носящий ныне название Красныстав и находящийся примерно в 50 километрах юго-восточнее Люблина, и сейчас не велик – около 10 тысяч жителей. А 100 лет назад был и того меньше. Но бои под этим городом вдоль берегов реки Вепрж разгорелись нешуточные.

Ударная группировка немецкого генерала Августа фон Макензена  вела наступательную операцию с целью выдавить русских из польских земель в сторону Ковеля, а потом, сменив направление главного удара, повернуть на север и отрезать защищавшие Варшаву армии Северо-Западного фронта в районе Брест-Литовска. Строго говоря, к середине лета войска Макензена уже приступили к развороту на север. Поэтому линия фронта 3-й армии русских протянулась с востока на запад от польско-украинской границы в районе города Грубешов (ныне – Хрубешов, Польша) до Красностава.

Вот на этом рубеже и встала насмерть против частей 11-й германской армии и 4-й армии австро-венгров 3-я армия генерала Леонида Леша. На усиление армейцев из резерва Ставки были переброшены пехотные свежие дивизии Гвардейского корпуса под командованием генерала Владимира Безобразова. Это было сделано очень своевременно, так как 3-я армия была сильно ослаблена предыдущими боями и вместо 160 тысяч штатного состава имела в строю едва ли более 25 тысяч. Численность пехотных дивизий сократилась в среднем до 1000 штыков. Хуже того, группировка Макензена, и так имевшая численный перевес в людях и колоссальное преимущество по части артиллерии, получила серьезную поддержку. С Западного фронта на Восточный фронт были переброшены пехотные дивизии прусской гвардии. Отборные солдаты кайзера Вильгельма! Пехотные силы «Garde corps» включали в себя 11 полков 3-батальонного состава, отдельный егерский и стрелковый батальоны.

Присланные генералу Лешу Гвардейский корпус (40 тысяч) и II Сибирский армейский корпус, которым командовал генерал от инфантерии Радко Радко-Дмитриев (32 000), пришлись как нельзя кстати. В ночь на 17 июня корпуса сменили на передовой измотанные части 3-й армии и поутру вступили в бой.

Пруссаки атаковали. Наши гвардейцы – оборонялись. Сразу стоит отметить, что события развивались в крайне невыгодных условиях. Артподготовка немцев, производимая из тяжелых орудий, посылавших «чемоданы» весом в сотни килограммов, стирала полевые укрепления до основания, хороня в окопах беззащитных перед таким огнем пехотинцев. Однако гвардейская выучка и стойкость заставляли солдат терпеть. 

Нередко можно услышать, что русскую гвардейскую пехоту «сожгли, как солому» в первые месяцы войны. Да, потери, понесенные гвардейскими пехотными полками, были ощутимы, особенно, в офицерах и унтерах. Но до кадровой катастрофы оставался еще год, когда в августе-сентябре 1916-го бездумными приказами Гвардию отправили на верную смерть. Летом 1915 года полки, в которые вернулись из лазаретов тысячи кадровых солдат и десятки офицеров, сохраняли вполне гвардейский вид. Это подтверждал в мемуарах начальник команды разведчиков Лейб-Гвардии Гренадерского полка Сергей Савицкий. «В полк вернулось много кадровых гренадер, раненных в первых боях, в ротах было по два-три офицера, — вещь небывалая после боев 1914  года»,  – писал он в журнале «Военная быль». Правда, после боев под Красноставом вся эта красота была утеряна. В мемуарах военного министра Алексея Поливанова, назначенного на эту должность за три дня до начала Красноставского сражения, есть ссылка на командира лейб-гренадер генерал-майора Константина Рыльского. Он «описывал мне участие полка в бою 6-11 июля (ст. ст.) у села Крупе, в котором полк понес потери в 38 офицеров и около 2.500 нижних чинов». Рыльский поделился с военным министром еще одним любопытным соображением: «Армия, насколько мы можем судить, ожидает какого-то события, которое должно повернуть войну в нашу пользу…».

В тех же боях у селения Крупе совершил последний свой подвиг командир батальона лейб-гренадер полковник Борис Судравский 2-й. «Дядя Саша» звали его офицеры промеж собой. Как писал военный историк Антон Керсновский, смертельно раненный полковник приказал нести себя на винтовках впереди шедших в контратаку рот, затянув при этом полковую песню, подхваченную гренадерами, и скончался с этой песней на устах на бруствере немецкого окопа. Бытует откуда-то взявшееся мнение, что посмертно орденом св. Георгия и Георгиевским оружием не награждали. Борис Ксаверьевич посмертно был награжден орденами св. Георгия и св. Владимира IV степеней и чином генерал-майора.

Несколькими днями ранее под Красноставом отличился другой офицер полка – поручик Борис Гескет. Из решения Георгиевской Думы о награждении поручика орденом св. Георгия IV степени: «за то, что, выдвинув на левом фланге полка 4 пулемета, действуя впереди наших цепей под губительным артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем, не только остановил встречное наступление частей германской гвардии, но и отбросил немецкие цепи, чем дал возможность полку, пройдя дефиле, развернуться впереди леса и вполне прочно устроиться на позиции, что привело к решительному отражению встречного удара немцев». Надо добавить, что в том бою Гескет лично вел первым номером стрельбу из пулемета и был тяжело ранен в руку, но позицию покинул только после завершения боя.

О предельной ожесточенности «Битвы гвардейцев» свидетельствует и такой факт: временно отходивших с первой линии обороны солдат Лейб-Гвардии 4-го Императорской фамилии стрелкового полка вел унтер-офицер. Все офицеры вышли из строя. Гвардейские Царскосельские стрелки  участвовали в бою у деревни Сенница-Королевская. За восемь дней боёв с немцами полк потерял убитыми и пропавшими без вести 93 человека, ранеными, контуженными и больными  — 443 человека. Ещё 105 легкораненых и контуженных остались в строю.

Для справки. Штатная численность лейб-гренадер по расписанию на май 1915 года – 3335 человек, включая нестроевых и военных чиновников. Офицеров – 60 вакансий. В мае 1915 года в структуре гвардейской пехоты произошло существенное изменение: в полках вместо четырех батальонов оставили три. Гвардейские стрелковые полки были 2-батальонного состава, стало быть, имели на треть меньше людей.

В сражении под Красноставом отличились полки всех трех гвардейских пехотных и гвардейской стрелковой дивизий. А также – гвардейская артиллерия и гвардейские саперы. У Лейб-Гвардии Саперного батальона наиболее напряженная работа за годы войны выдалась как раз под Красноставом, куда его роты прибыли для постройки 11 мостов через реку Вепрж на тот случай, если после отбитой фронтальной атаки немцев возникнет возможность ударить им во фланг. В начале боя 2-я саперная рота батальона готовила предмостное укрепление у деревни Стенжице. Прикрытия от пехоты на месте не оказалось, и роте пришлось заканчивать наведение моста уже под огнем противника.  В последний момент прибыла  13-я рота лейб-гвардии Измайловского полка в качестве прикрытия.  Никакой уверенности в том, что одна-единственная рота измайловцев удержит  переправу под контролем, не было. Тогда подполковник Георгий Габаев остался на мосту с одиннадцатью саперами  и одним младшим офицером, чтобы в нужный момент произвести подрыв. Три дня солдаты 13-й роты и гвардейские саперы держали оборону у переправы. И когда пришло распоряжение отходить в связи с очевидной невозможностью продолжать оборону силами одной роты, Габаев отдал приказ – взрывать! Приказ был выполнен безукоризненно на глазах наступающего противника. За эту рискованную операцию все саперы были награждены Георгиевскими крестами. Подполковник Габаев был представлен к следующему чину.

Вероятно, этот эпизод – один из немногих, в котором солдаты Измайловского полка, особо отличившиеся под Красноставом, не смогли решить боевую задачу до конца. Хотя справедливее было бы говорить о том, что приказ не позволил им эту задачу выполнить или умереть. 

Лейб-Гвардии Егерский полк дрался настолько славно, что как минимум 23 его солдата по итогам боев под Красноставом были награждены знаками отличия ордена св. Георгия – Георгиевскими крестами.

Лейб-гвардии Московский полк только в течение одного боевого дня отбил 11 атак прусской гвардейской пехоты. 

В результате Красноставского сражения германская гвардия оказалась полностью разбита. Генерал Безобразов настаивал на переходе в контрнаступление. Но командование 3-й армией, получившее данные о том, что немцам удалось прорвать оборонительные порядки II Сибирского армейского корпуса на стыке 3-й и 13-й армий, распорядилось начать плавный отход. 

Потери германской гвардии были колоссальны: более 2/3 личного состава выбыло из строя. Гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц, анализируя сражение под Красноставом, констатировал: «Гвардейская пехота…опять понесла тяжелые потери». Но еще важнее, что стойкость Гвардейского корпуса сорвала план Гинденбурга-Людендорфа, в случае реализации которого две русские армии, оборонявшие Варшаву, оказались бы в «котле». А значит, русский фронт развалился бы на части. Позже Тирпиц на совещании в Берлине отметил: «Мы здорово увязли на Востоке».

В августе 1915 года Гвардейский корпус был переброшен в северо-западную Белоруссию, в район городов Сморгонь и Вилейка, где вскоре совершил новые подвиги.

      Михаил БЫКОВ,